Духовные наследники святой Елизаветы Федоровны
Мельник В. И.
вместе с такой духовной личностью, как протоиерей Митрофан Серебрянский. Более четырех лет протоиерей Митрофан был для молодого священника живым образцом пастырского служения. Это был священник необыкновенной высокой духовной жизни. Родился он в Орле в многодетной семье священника, 31 июля 1870 года. Дети Серебрянских воспитывались в благочестии и строгом исполнении церковных обрядов. В семье был заведен обычай: когда ребенку исполнялось четыре года, отец подводил его к матери и говорил, что отныне их чадо может соблюдать все посты. После окончания духовной семинарии Митрофан попросил у родителей благословения на брак, женился и принял священный сан. Бог не дал им детей, и они по обоюдному согласию решили хранить целомудрие в браке. Это было повторение подвига святого праведного Иоанна Кронштадтского. Отец Митрофан говорил, что труднейший подвиг — жить с любимой супругой, но отсекать похоть — можно понести только Божией милостью.
В 1906 году Великая Княгиня прочитала книгу "Дневник полкового священника, служившего на Дальнем Востоке во весь период минувшей Русско-японской войны". Автором книги был священник Митрофан Серебрянский. Книга произвела на Елизавету Федоровну большое впечатление, она пожелала познакомиться с автором и вызвала его в Москву. В это время Елизавета Федоровна обдумывала Устав будущей Марфо-Мариинской обители. Проект этого Устава и подготовил отец Митрофан.
По Уставу, совершать богослужения и духовно окормлять сестер должен был священник женатый, но который жил бы со своей матушкой как брат с сестрой и постоянно находился бы на территории обители. Великая Княгиня неоднократно просила отца Митрофана стать духовником будущей обители. Но путь его в Марфо-Мариинскую обитель оказался непростым. Сразу после беседы с Великой Княгиней отец Митрофан согласился переехать в Москву. Но по дороге в Орел у него стали возникать сомнения, и только прямое Божье вмешательство решило дело. Когда он решился отправить телеграмму с отказом, вдруг почти сразу пальцы на одной руке стали неметь, и рука отнялась. Отец Митрофан понял совершившееся как вразумление. Он стал горячо молиться и обещал Богу, что даст согласие на переезд в Москву — и через два часа рука снова стала действовать. Когда дело затянулось на месяцы, все повторилось. Тогда отец Митрофан поехал в Москву и в Иверской часовне со слезами молился перед Иверской иконой Божией Матери, обещая переехать в Москву. Рука снова стала двигаться. Тогда он твердо решил быть духовником обители. Он был наделен большими духовными дарами. Незадолго до революции отцу Митрофану приснился явно пророческий сон. Это были три картины, сменяющие друг друга. "Первая: стоит прекрасная церковь. Вокруг нее огненные языки — и весь храм пылает _ зрелище величественное и страшное. Вторая картина: преподобный Серафим Саровский стоит коленопреклонный на камне с молитвенно воздетыми руками. Третья: изображение Царской семьи в черной рамке: вдруг из краев этой рамки начинают вырастать побеги, из которых раскрываются белые лилии, цветы все увеличиваются в размерах и закрывают изображение на портретах. Не зная, как истолковать сон, отец Митрофан обратился к великой княгине Елисавете. Та сказала, что ей понятен этот сон. Первая картина означает, что в России скоро будет революция, начнется гонение на Церковь Русскую, и за грехи наши, за неверие страна встанет на грань погибели. Вторая картина означает, что по молитвам преподобного Серафима Саровского, других святых и праведников земли Российской, заступничеством Божией Матери страна и народ будет помилованы. Третья картина означает, что вся Царская семья примет мученическую смерть" (В. Афанасьев. Прославленная Господом под крестом разлуки// Русский вестник. 08. 10. 2003). Без благословения отца Митрофана ничего не предпринимала Великая княгиня Елизавета Федоровна. Вот какой священник был поставлен Богом в руководители будущему архимандриту Гавриилу.
Конечно, отец Митрофан за четыре года не только многому научил иерея Иоанна (так до монашества звали отца Гавриила), но и рассказал ему об истории обители, о судьбе преподобномученицы Елизаветы, о том сне сестры Ефросинии, который он сам записал с ее слов в октябре 1917 года. Так будущий преподобноисповедник Гавриил оказался в духовном родстве с преподобномученицей Елизаветой. Кто же он, какова его судьба?
религиозными, богобоязненными людьми, которые и своих детей вырастили в страхе Божием.
16-м году жизни, осенью 1903 года, Иван становится послушником Жадовской пустыни близ Симбирска. Божия Матерь с этих пор взяла его под Свой покров. Управляющим Жадовской пустынью в то время был архимандрит Макарий, а всего спасалось в обители 13 монахов и 26 послушников.
Пришлось послушнику Иоанну через 6 лет идти служить в армию, где он был солдатом с 1909 по 1917 год. Когда Иоанн в 1917 году вернулся домой к родителям, в стране все сдвинулось с места. Вместе со своими братьями Афанасием и Григорием он уехал из родного края в город Покров (ныне г. Энгельс) Саратовской области. Здесь Иоанна рукополагают в сан диакона и определяют к Свято-Троицкой церкви. Спустя год он был рукоположен в сан священника архиепископом Уральским Тихоном (Оболенским). В 1922 году архиепископа Тихона переводят в Москву, и он забирает с собой о. Иоанна.
С 1922 года отец Иоанн служит в Москве, вторым священником Покровского храма знаменитой Марфо-Мариинской обители. Целых четыре года он имел счастье сослужить и учиться истинному пастырскому служению у замечательногосвященника, чистого сосуда Божией Благодати,- духовника Марфо-Мариинской обители протоиерея Митрофана (Серебрянского), которого сослали в Сибирь в 1926 году. А сама обитель была закрыта в 1928 году, и отец Иоанн стал служить в храме святителя Николая в Пыжах.
Монашеский постриг о. Иоанн принимает в 1929 года. Отныне он носит имя Гавриил. Уже в следующем году его возводят в сан игумена. Однако недолго пришлось послужить игумену Гавриилу. Пришло время ему пострадать за Христа. Первый арест последовал в апреле 1931 года. Три года он отбывал в Вишерском лагере в Свердловской области, в Ярославской области, во Владимире. В 1934 году он был возведен в сан архимандрита. С тех пор недолгие периода свободы перемежаются в его житии с затяжными периодами пребывания в лагерях. Мученический венец принимает и его брат Афанасий, который был сторожем Вознесенской церкви г. Энгельса, за что и был расстрелян с ложным обвинением в феврале 1938 года.
***
Новый, "симбирский", период жизни подвижника начался в 1942 году. В Симбирск тогда была эвакуирована Московская Патриархия во главе с местоблюстителем Патриаршего престола митрополитом Сергием (Страгородским). Освободившись после очередного заключения, о. Гавриил решил идти в Симбирск, но по дороге заглянул для совета и благословения к блаженному старцу Василию Дмитриевичу Струеву в село Копышовка (недалеко от Ульяновска). Старец Василий не отпустил от себя сильно заболевшего в дороге отца Гавриила, а благословил его жить в Базарном Урене у сестёр Беляковых. Анна и Матрона Беляковы (а им было уже по 80 лет) были истинные Рабы Божии, они не побоялись принять "врага народа", отбывшего в лагерях уже два срока. Да и могли ли они сомневаться, имея благословение самого старца Василия, когда даже и после своей смерти старец давал указания многим людям в их жизни. У сестер Беляковых архимандрит Гавриил подлечился.
Известно, что в домике старца Василия, несмотря на строгий надзор властей, отец Гавриил часто служил Божественную Литургию. Одна из присутствовавших на этих службах женщин, Рахиль Аврамовна, вспоминает, что Чаша со Святыми Дарами во время Литургии стояла в углу на комоде, пред иконами, а вместо "царских врат", закрывающих алтарь, были очень густые и длинные волосы отца Гавриила, за которыми не видно было ничего. Батюшка ощущал свой служение Богу как величайший свой долг. Он был как священник и христианин счастлив литургисать, исповедовать, причащать Святых Христовых Тайн людей, насильственно оторванных от Матери-Церкви. Поистине это было исповедническое служение. Причащал он и старца Василия. В их духовной близости нетрудно увидеть Промысел Божий. Старец Василий, человек особых духовных дарований и прозорливости, прекрасно дополнял в этом глухом, но густонаселённом уголке Симбирской Епархии отца Гавриила. Вдвоём они духовно окормляли народ, собиравшийся отовсюду. Между ними происходили долгие беседы.
"Я рад, что успел сказать здесь 33 проповеди".
святого. Одних только причастников на этой службе было около 300 человек. Все происходившее в этот день отец Гавриил описал в своем неопубликованном труде "Василий Блаженный". (св. преподобноисповедник архимандрит Гавриил оставил после себя много неопубликованных рукописей, издание которых — дело будущего).
отказали в прописке, и он был переведен в Никольский храм города Мелекесса.
В этом храме, видимо, всегда была весьма непростая обстановка. Активисты церкви пользовались поддержкой властей, а потому и позволяли себе пьянство, скандалы, воровство церковной кассы. На любого, пытавшегося остановить безобразия, они могли написать донос. Позже история повторится с архиепископом Иоанном Братолюбовым. В июне 1949 года св. преподобноисповедник архимандрит Гавриил был арестован во время богослужения по доносу регента Костина. Сотрудники ГБ посадили архиепископа в насмешку — на машину с углем, — так что он приехал весь черный от угольной пыли. "Вот сидит ваш поп", — сказали сотрудники подбежавшим к милиции женщинам.
— Отец Гавриил, за что вас так?
— За грехи, люди нашлись и написали клевету. Последний мой суд будет.
Верующие люди уже успели хорошо узнать своего настоятеля и, конечно, поняли, что он ни в какой антигосударственной, антисоветской деятельности не виновен. Они подходили к батюшке под благословение, но их не допустили. Ему вменят в вину враждебное отношение к политике ВКП (б), привлечение к Церкви детей и молодежи, игнорирование запрещения упоминать на проповедях имя "бывшего черносотенца" святого праведного Иоанна Кронштадтского. Ему была предъявлена ст. 58-10 ч. 2 УК РСФСР. На допросах над батюшкой издевались, били его. Наконец, приговор: 10 лет лишения свободы с лишением избирательных прав сроком на 5 лет и конфискацией дома.
Отбывал наказание отец Гавриил в лагере в Кемеровской области. Поселили его специально в бараке с уголовниками-рецидивистами, — в надежде, что его убьют в первую же ночь. А он вошел в камеру со словами: "Мир вам!" сказал, что он священник, стал молиться. Молитвой освятил камеру. Заключенные вначале возмутились, а потом притихли, слушая упоминания "всех страждущих и озлобленных"… Вскоре его избрали старшим по камере, он пользовался уважением у несчастных, озлобленных людей: они чувствовали Божию благодать, исходящую от него. Здесь батюшка, несмотря на все запреты, продолжал исполнять свой пастырский долг: духовно и нравственно наставлял, исповедовал, отпевал умерших, проводил в строгой тайне богослужения. Ему было уже 65 лет, и лагерь был тяжел для него, так как гоняли его на самые тяжкие работы. Одна из заключенных, Ольга, которая потом жила на одной улице с отцом Гавриилом, вспоминает: "Когда я работала на кухне в лагере, пекла на Пасху куличи для всех заключенных, а батюшка служил Пасхальную службу и благословлял их. Батюшка из тюрьмы сделал тайный монастырь". Иногда даже надзиратели приходили слушать батюшку.
В общей сложности он провел в лагерях 17 с половиной лет. Никогда не жаловался на то, что ему довелось там пережить. Только повторял: "На все воля Господня. Слава Богу за все!"
За пережитые страдания Господь дал ему дары прозорливости и исцеления. Его дом после возвращения в Мелекесс превратился в место паломничества. Откуда только не ехали люди!
ему входить в алтарь, несмотря на его чин и духовный авторитет. И вот этот орел духа стоял на Божественной Литургии у порога — вместе с нищими. Но и там его слышал Господь!
— птица сидела на плече. Весной голубя выпустили — и улетел он прямо вверх, растворился в высоте.
В последний день своей жизни, это было воскресенье, отец Гавриил отслужил дома Божественную Литургию, причастился Святых Христовых Тайн, в течении дня много писал, отслужил всенощную. При чтении акафиста "Иисусу Сладчайшему" почувствовал себя плохо: "Грудь давит и тяжело дышать". Попросил читать "Канон при разлучении души от тела". Стал прощаться со всеми, просил крестить его с головы до ног, посмотрел на все четыре стороны Божьего света и тихо, блаженно заснул. Кончина его была столь тиха, столь необычна, что окружающие подумали, будто он заснул.
"Честна пред Господом смерть преподобных его"! Перед кончиной он видел в столбе света Иисуса Христа, разговаривал с ним и услышал от Него, что все приходившие к нему спасутся.
|
