МУЗА ДАЛЬНИХ СТРАНСТВИЙ
(Н. Гумилев - поэт «серебряного века»)
В истории русской поэзии была уникальная пора, когда в литературу сразу пришло много ярких молодых поэтов, талантливых и ищущих новые пути. Увлечение поэзией было массовым - примерно как сейчас ходят на рок-концерты. Поэт, приобретя известность, становился фигурой культовой. Подразумевалось, что именно ему Богом дано понять Истину - и объяснить ее прочим. Каждый из поэтов ощущал себя немного про-. роком, на нем лежала огромная ответственность - выбрать единственно верный путь и указать его прочим.
Крупные поэты объединялись в группы по интересам, затем к ним примыкало множество подражателей. Символисты, акмеисты, футуристы, имажинисты - каждое из этих течений находило своих пылких приверженцев и почитателей и не менее яростных врагов. Но так как талант редко умещается в рамки теории, рано или поздно крупнейшие представители течения порывали с ним - так было с Блоком, Ахматовой, Маяковским. Так произошло и с Гумилевым, одним из ярчайших представителей русской поэзии «серебряного века».
Николай Гумилев - вообще удивительное явление, и как поэт, и как личность. У него великолепны не только поздние, более зрелые стихи, но и юношеские романтические - как бы не упрекали их критики в излишней декоративности и экзотичности, но они и сейчас завораживают - именно своей романтикой и экзотикой. Да и вся его лирика в дождливый серый день - как глоток свежего морского воздуха, сплошное воплощение мечты...
Его стихи - сплав таланта, великолепного образования и темперамента. Как и у Брюсова, у него много хороших стихов и на исторические, и литературные темы, но это, скорее, признак эпохи. Интересен он другим - своей страстной любовью к дальним странствиям, к опасностям и тревогам. Он и поэзию свою называл - Музой дальних странствий.
Выступая в роли этнографа, воображал себя конквистадором - о чем грезил подростком.
Я конквистадор в панцире железном,
Я весело преследую звезду,
И отдыхаю в радостном саду.
Есть музей этнографии в городе этом
Над широкой, как Нил, многоводной Невой,
В час, когда я устану быть только поэтом,
Я хожу туда трогать дикарские вещи,
Что когда-то я сам издалека привез,
Чуять запах их странный, родной и зловещий,
Запах ладана, шерсти звериной и роз.
И я вижу, как знойное солнце пылает,
И как в хижине дымной меня поджидает
Для веселой охоты мой старый слуга.
Современники любили сравнивать его с Киплингом. У них и впрямь много общего - и не только любовь к экзотике. Оба были людьми с ярко выраженным мужским началом - первооткрыватели земель и завоеватели по своей природе.
Поэтому неудивительно, что в начале первой мировой войны Гумилев уходит на фронт добровольцем. Да, мы знаем, что это была «плохая» война - лучшая, образованная часть страны не принимала ее. Но уж такой он был человек - его, как магнитом, притягивала любая опасность. Современники отмечали, что он был храбр до безрассудства. О его презрении к смерти ходили легенды. Он получил два солдатских «Георгия» - редчайшая награда по тем временам. И стихи его той эпохи, при всех ужасах войны, которые он не мог не испытать на собственном опыте, так же пьянят какой-то бесшабашной романтикой.
Ослепительны и легки,
И это, возможно, самое удивительное в его жизни и творчестве. Легко грезить о боях и опасных путешествиях с книжкой на диване - но продолжать оставаться романтиком после всей грязи, боли, смертей, всего...
Вот такой он был, поэт-воин, поэт-странник.
Для него немыслимо другое отношение к женщине, кроме рыцарского поклонения. И просто - такие нежные, такие прочувствованные строки:
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далеко, далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф...
Николай Гумилев был расстрелян в 1921 году за «недонесение» на своего друга, с которым учился и вместе был на фронте. Вот такие «предрассудки дворянской офицерской чести»... | 
