«Несвоевременные мысли» М. Горького
В литературоведении советской эпохи Горький представал непогрешимым и монументальным. Если же верить новейшим публикациям о писателе, в литом корпусе монумента сплошь пустоты, заполненные мифами и легендами. Человеку, приступающему к изучению советского периода в творчестве Горького, приходится основательно «процеживать» этот материал ради того, чтобы с максимальной объективностью представить путь писателя в эти годы: его надежды и разочарования, мучительность исканий, колебания, заблуждения, его ошибки, реальные и мнимые. Мой интерес к «Несвоевременным мыслям» не случаен. Как известно, эта книга была под запретом вплоть до «перестройки». А между тем она без посредников представляет позицию художника в канун и во время Октябрьской революции.
«с осени 16-го года по зиму 22-го» он «не написал ни строчки» художественных произведений. Все его мысли были связаны с бурными событиями, потрясавшими страну. Вся его энергия была обращена на непосредственное участие в общественной жизни: он вмешивался в политическую борьбу, старался выручать из застенков ЧК ни в чём не повинных людей, добивался пайков для умирающих от голода учёных и деятелей искусства, затевал дешёвые издания шедевров мировой литературы... Публицистика в силу своей специфичности была для него одной из форм прямого общественного действия.
«Несвоевременные мысли» - это серия из 58 статей, которые были опубликованы в газете «Новая жизнь», органе группы социал-демократов. Газета просуществовала чуть больше года - с апреля 1917-го по июль 1918-го, когда она была закрыта властями как оппозиционный орган печати. Изучая произведения Горького 1890-1910-х годов, можно отметить наличие в них высоких надежд, которые он связывал с революцией. О них Горький говорит и в «Несвоевременных мыслях»: революция станет тем деянием, благодаря которому народ примет «сознательное участие в творчестве своей истории», обретёт «чувство родины», революция была призвана «возродить духовность» в народе. Но вскоре после октябрьских событий (в статье от 7 декабря 1917 года), уже предчувствуя иной, чем он предполагал, ход революции, Горький с тревогой вопрошает: «Что же нового даст революция, как изменит она звериный русский быт, много ли света вносит она во тьму народной жизни?».
«получил возможность свободного творчества». Вся «интрига» произведения состоит в том, что мы можем увидеть столкновение идеалов, во имя которых Горький призывал к революции, с реалиями революционной действительности. Из их несовпадения вытекает один из главных вопросов, возникающих в процессе изучения статей: в чём состоит, говоря словами Горького, его «линия расхождения с безумной деятельностью народных комиссаров»? Главная цель революции, по Горькому, нравственная - превратить в личность вчерашнего раба.
«Несвоевременных мыслей», октябрьские события и начавшаяся гражданская война не только не несли «в себе признаков духовного возрождения человека», но, напротив, спровоцировали «выброс» самых тёмных, самых низменных - «зоологических» - инстинктов. «Атмосфера безнаказанных преступлений», снимающая различия «между звериной психологией монархии» и психологией «взбунтовавшихся» масс, не способствует воспитанию гражданина, утверждает писатель. Самостоятельно проанализировав факты, которые сообщает Горький в статье от 26. 03. 18 ,мы можем понять, о чем идёт речь, о так называемом заявлении «особого собрания моряков Красного Флота Республики», вызвавшем «глубочайшее изумление» Горького. «Дикая идея физического возмездия» - главная идея этого документа.
«За каждого нашего убитого товарища будем отвечать смертью сотен и тысяч богачей...») и публикацию в «Правде», авторы которой, «приняв порчу автомобильного кузова за покушение на Владимира Ильича, грозно заявили: «За каждую нашу голову мы возьмём по сотне голов буржуазии»«. Идентичность этих заявлений свидетельствует о том, что жестокость матросской массы была санкционирована самой властью, поддерживалась «фанатической непримиримостью народных комиссаров». Это, считает Горький, «не крик справедливости, а дикий рёв разнузданных и трусливых зверей». При анализе данной статьи я хотел бы обратить особенно отметить её стилевые качества, придающие слову писателя особую экспрессию.
«Что же, правительство согласно с методом действий, обещанных моряками?», «Я спрашиваю вас, господа моряки: где и в чём разница между звериной психологией монархии и вашей психологией?» Экспрессия заключена и в решительном, чётком и кратком выводе-призыве: «Надобно опомниться. Надо постараться быть людьми. Это трудно, но - это необходимо». (Стоит также упомянуть, что кронштадтские моряки угрожали Горькому физической расправой за его «Несвоевременные мысли»).
«полуобожать народ», он спорит с теми, кто, исходя из самых благих, демократических побуждений, истово верил «в исключительные качества наших Каратаевых». Вглядываясь в свой народ, Горький отмечает, «что он пассивен, но - жесток, когда в его руки попадает власть, что прославленная доброта его души - карамазовский сентиментализм, что он ужасающе невосприимчив к внушениям гуманизма и культуры».
«Условия, среди которых он жил, не могли воспитать в нём ни уважения к личности, ни сознания прав гражданина, ни чувства справедливости, - это были условия полного бесправия, угнетения человека, бесстыднейшей лжи и зверской жестокости». Следовательно, то дурное и страшное, что проступило в стихийных акциях народных масс в дни революции, является, по мысли Горького, следствием того существования, которое в течение столетий убивало в русском человеке достоинство, чувство личности. Значит, революция была нужна! Но как же совместить необходимость в освободительной революции с той кровавой вакханалией, которой революция сопровождается?
«Несвоевременных мыслей», например, анализируя статью от 14 июля 1917 года, посвящённую «драме 4 июля» - разгону демонстрации в Петрограде. Статья интересна для анализа во многих отношениях. Стоит отметить своеобразие её композиционного строения: в центре статьи воспроизведена (именно воспроизведена, а не пересказана) картина самой демонстрации и её разгона. А затем следует рефлексия автора на увиденное собственными глазами, завершающаяся итоговым обобщением. Достоверность репортажа и непосредственность впечатления автора служат основой для эмоционального воздействия на читателя.
в нарисованную писателем картину, необходимо отметить подробности и детали, не забывая об их эмоциональной окрашенности. Мы видим участников июльской демонстрации: вооружённых и невооружённых людей, «грузовик-автомобиль», тесно набитый разношёрстными представителями «революционной армии», что мчится «точно бешеная свинья». (Далее перед нами возникает образ грузовика, вызывает не менее экспрессивные ассоциации: «гремящее чудовище», «нелепая телега».)
«паника толпы», испугавшейся «самой себя», хотя за минуту до первого выстрела она «отрекалась от старого мира» и «отрясала его прах с ног своих». Перед глазами наблюдателя предстаёт «отвратительная картина безумия»: толпа при звуке хаотических выстрелов повела себя как «стадо баранов», превратилась в «кучи мяса, обезумевшего от страха». Горький ищет причину происшедшего. В отличие от абсолютного большинства, винившего во всём «ленинцев», германцев или откровенных контрреволюционеров, он называет главной причиной случившегося несчастья «тяжкую российскую глупость» - «некультурность, отсутствие исторического чутья». Сами выводы, сделанные мною из этого произведения, превращаются в постановку главных, по мысли автора, задач революции: «Этот народ должен много потрудиться для того, чтобы приобрести сознание своей личности, своего человеческого достоинства, этот народ должен быть прокалён и очищен от рабства, вскормленного в нём, медленным огнём культуры». |
