Романтик Гончарова (на примере образа Александра Адуева)
патриархальной усадьбе, питалось далее лекциями по эстетике, повестями Марлинского, стихотворениями Бенедиктова. Все это нисколько не колебало его житейской наивности, но усиливало его самомнение. В таком состоянии автор и привез его в трезвый и расчетливый Петербург с тем, чтобы сама жизнь разбудила его, сняла с его глаз романтическую пелену.
«розового» романтика в практического человека автор делает основной сюжетной линией своего романа. В осознании обстоятельств и результатов такого процесса он проявляет в основном верный «такт действительности», но вместе с тем отчасти и изменяет ему.
бы мог сделать своего героя «фанатиком, сектантом», в частности «славянофилом». Не прав был критик и в том, что Адуев будто бы не мог добиться успеха в служебной деятельности. Белинский, однако, правильно видел основную тенденцию развития характера Адуева в возможности «заглохнуть в деревенской дичи в апатии и лени».
«уделом» Адуева, при его самолюбии и уже полученном им опыте, все же могла быть и карьера чиновника. Молодые дворяне, вздыхавшие об идеальной любви и дружбе и пописывавшие стишки, сплошь и рядом становились тогда чиновниками, подчиняясь убеждению своей консервативной среды, что государственная служба - это поприще, наиболее достойное и выгодное для дворянина. И, конечно, канцелярская обстановка да и другие обстоятельства жизни постепенно вытравляли в их душе романтическое прекраснодушие. С годами они становились солиднее и трезвее. Именно так и складывается в сюжете романа судьба Адуева. Ведь уже через два года по приезде в Петербург он имел и «порядочное место», и влияние в журнале, и писал даже теоретические статьи по сельскому хозяйству.
«выпуклым брюшком», но и с «орденом на шее». Он будто бы уже вполне убежден, что даже гораздо лучше, когда любовь и женитьба «не сходятся», и поэтому женится по расчету на богатом приданом. Во всем этом, несомненно, нашла выражение авторская тенденциозность. Автор не только изображает процесс разочарования героя-романтика. Он при этом делает его романтические переживания предметом непримиримого осуждения и язвительных насмешек, идущих от последовательного и трезвого практицизма. И он хотел бы обеспечить последнему полную победу.
Врагом романтики и «положительным» человеком выступает у Гончарова не помещик, разочарованный в социалистических утопиях, вроде Трензинского, и не студент-разночинец, умеющий жить трезво и просто, вроде Колосова, а настоящий делец, крупный чиновник, соединяющий служебную карьеру с акционерной деятельностью. В таком выборе героя проявились и сильная и слабая стороны общественных взглядов писателя.
«необходимости труда... не рутинного, а живого дела, в борьбе с всероссийским застоем», - как писал потом сам Гончаров, иначе говоря, в призыве к развитию в России передовых форм общественной жизни и культуры не на словах, а на деле. Слабая же сторона взглядов писателя проявилась в том, что он понимал «труд» и «живое дело» только как частную деятельность, осуществляемую ради личных интересов и лишенную поэтому идейного пафоса, а не как деятельность общественную, связанную так или иначе с осуществлением гражданских идеалов и обладающую поэтому пафосом идейности.
Таким образом, Гончаров субъективно не поднялся на ту высоту, с которой можно было бы исторически правдиво разрешить конфликт романтики и деловитости. Он сознавал, что есть доля истины во взглядах Петра Адуева, но не знал твердо, где эта истина переходит в ложь. Тем не менее он в основном верно воспроизвел характеры своих героев. Объективный смысл его романа заключался в отрицании и отвлеченной романтики, той самой романтики «в духе средних веков», против которой выступал Белинский, и трезвой, но социально ограниченной, буржуазной деловитости как новой характерной черты русской жизни того времени. Та и другая были лишены пафоса общенационально-прогрессивных идеалов. А лишь такой пафос мог бы стать крепкой основой и для истинной любви, и для истинной дружбы - для той «новой» романтики, за которую ратовал Белинский. Однако критик в своем отзыве о романе Гончарова лишь слегка намекнул на это, заметив, что «человеку нужно и еще чего-нибудь немножко, кроме здравого смысла!». |
