«Лирник Родион») он подчеркнул «вкус, чуткость, меру», особое понимание жизни: пел Родион так, «как и должен петь тот, чье рождение, труд, любовь, семья, старость и смерть как бы служение...» И таких героев, которые ощущают жизнь как высокое и счастливое призвание, у Бунина немало. Не случайно одним из главных критериев оценки человека Бунин считает «жажду жить», противостоящую одиночеству и страху смерти. Такой «жаждой жить» наделен Захар Воробьев, в котором Бунин подчеркивает заложенную в русском народном характере тягу к высокому, мечтательность, сочетающиеся с верностью земле. Объяснение характеров, подобных лирнику Родиону и Захару Воробьеву, можно найти в мысли Бунина о том, что они дети «народа, не отделяющего земли от неба», и тем трагичнее и нелепее их жизнь.
Особенно поражала Бунина способность русского крестьянина спокойно встретить свою смерть («Сверчок», «Худая трава», «Деревня»). Рассказ «Худая трава» о том, как умирает батрак Аверкий, какое духовное возвышение и просветление происходит в нем, как чуток он к красоте «веселого» утра, «бесконечно просторного неба», как ценит искренность «старухи», своей жены, которой говорит: «Ничего, ты не бойся, я удобно помру». - «Умер так неслышно, что старуха и не заметила». Но так умирают у Бунина только крестьяне, живущие в согласии с законами природы.
«русской силой», но в «Жизни Арсень-ева», обдумывая все происшедшее в России в революционные годы, спросит: «Куда она девалась позже, когда Россия гибла? Как не отстояли мы всего того, что так гордо называли мы русским, в силе и правде чего мы, казалось, были так уверены?» В «Жизни Арсеньева» он напишет об одном свойстве русского человека, приведшем, наряду с другими, к революции, - «упоение жизнью», «потребность праздника», мечта «о воле без удержу»: «Ах, эта вечная русская потребность праздника! Как чувственны мы, как жаждем упоения жизнью - не просто наслаждения, а именно упоения,- так тянет нас к непрестанному хмелю, к запою, как скучны нам будни и планомерный труд! Россия в мои годы жила жизнью необыкновенно широкой и деятельной, число людей работающих, здоровых, крепких все возрастало в ней. Однако разве не исконная мечта о молочных реках, о воле без удержу, о празднике была одной из главнейших причин русской революционности?.. Как! Служить в канцелярии губернатора, вносить в общее дело какую-то жалкую лепту! Да ни за что - «карету мне, карету!»
«жаждой жить», «упоением жизнью» Бунин отмечает в русском человеке совершенно противоположное свойство: инертность, бессилие, рабский страх перед жизнью (он видел в этом проявление восточного начала). Но именно поэтому, считал он, радикальные революционные преобразования обречены в России, национальная психика неизменна, и любые исторические потрясения смогут поколебать только поверхность русского бытия, но не смогут изменить его вечных свойств.
«Дельный» человек ограничен и бессердечен (Тихон Красов в «Деревне»), добрый-непрактичен, бездеятелен, бесплоден (Кузьма Красов).
«ел пристально») ; герои деревенских рассказов Бунина смахивают крошки хлеба со стола в руку и бросают их в рот. Психологически точно найден Буниным символ «идиотизма деревенской жизни» в повести «Деревня»: цветастый платок, изношенный крестьянкой наизнанку.
естественному миру - миру природы и искренних, естественных чувств и отношений. Но вхождение человека в этот мир, полный трагедийности, оборачивается для героев Бунина тем, что они сами становятся носителями тревоги и трагедии и гибнут физически или нравственно. В своих произведениях 1900-1910-х гг. он будет говорить о бессмысленности человеческих стремлений, иллюзорности того состава, который наполняет «чашу жизни», о загадке жизни и смерти, вечности природы и скоротечности жизни человека, он будет писать о «лютом» одиночестве, которое испытывает. Таковы его рассказы «Легкое дыхание», «Грамматика любви», «Чаша жизни», «Господин из Сан-Франциско», «Сны Чанга», «Братья».
Но сквозь трагическое ощущение темного и страшного в жизни в произведениях Бунина постоянно пробивается любование ею и, прежде всего, природой, особенно родной, среднерусской. «Жизнь и должна быть восхищением»,- говорил он. Но изображение трагедийности человеческого существования, как и трагедийности основ жизни, будет доминировать, и это свяжет его произведения, созданные в России, с творчеством эмигрантского периода: «Деревню» и «Митину любовь», «Суходол» и «Жизнь Арсеньева». |
