Имя Михаила Афанасьевича Булгакова, крупнейшего писателя, пользуется в нашей стране широкой известностью. Всякий художественный текст Булгакова есть тайна, есть загадка, которую нужно разгадать. Этим он и привлекателен. Я считаю, что преодоление «барьеров» в познании является изначальной потребностью человека: раз не понятно или понятно не до конца, значит, я должен обязательно это понять, чтобы самоутвердиться в качестве полноценной личности. В процессе такого активного познания - «преодоления барьеров» - происходит развитие, интеллектуальный и личностный рост. Тем и ценен художественный текст писателя, что он таинственен, что его содержание скрыто и требует значительных усилий для своего раскрытия, разгадки. Использовать эту особенность художественного текста, поставив перед учениками ряд проблем (психологических, нравственных, философских), которые им захотелось бы разрешить, и есть задача учителя: это и более трудно, и более важно, чем объяснять, давать ответы на вопросы - вместо того, чтобы эти вопросы возбуждать.
Чрезвычайно благодарным материалом в этом смысле является роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита» - в силу его хрестоматийной сложности, загадочности, неоднозначности.
"Я пришел к нему в первый же день после их приезда,- вспоминает близкий друг писателя, драматург Сергей Ермолинский. - Он был неожиданно спокоен. Последовательно рассказал мне все, что с ним будет происходить в течение полугода - как будет развиваться болезнь. Он называл недели, месяцы и даже числа, определяя все этапы болезни. Я не верил ему, но дальше все шло как по расписанию, им самим начертанному... Когда он меня звал, я заходил к нему. Однажды, подняв на меня глаза, он заговорил, понизив голос и какими- то несвойственными ему словами, словно стесняясь: - Чего-то я хотел тебе сказать... Понимаешь... Как всякому смертному, мне кажется, что смерти нет. Ее просто невозможно вообразить. А она есть. Он задумался и потом сказал еще, что духовное общение с близким человеком после его смерти отнюдь не проходит, напротив, оно может обостриться, и это очень важно, чтобы так случилось... Жизнь обтекает его волнами, но уже не касается его. Одна и та же мысль, днем и ночью, сна нет. Слова встают зримо, можно, вскочив, записать их, но встать нельзя, и все, расплываясь, забывается, исчезает. Так пролетают над яром прекрасные сатанинские ведьмы, как долетают они в его романе.
чтобы ему прочли то ту, то другую страницу... Это были дни молчаливого и ничем не снимаемого страдания. Слова медленно умирали в нем... Обычные дозы снотворного перестали действовать... Весь организм его был отравлен, каждый мускул при малейшем движении болел нестерпимо. Он кричал, не в силах сдержать крик. Этот крик до сих пор у меня в ушах. Мы осторожно переворачивали его. Как ни было ему больно от наших прикосновений, он крепился и, даже тихонько застонав, говорил мне едва слышно, одними губами: - Ты хорошо это делаешь... Хорошо... Он ослеп. Он лежал голый, лишь с набедренной повязкой. Тело его было сухо. Он очень похудел... С утра приходил Женя, старший сын Лены (сын Елены Сергеевны Булгаковой от первого брака).
Лены. Быть может, это было последним проявлением его любви к ней - и благодарности. 10 марта в 4 часа дня он умер. Мне почему-то всегда кажется, что это было на рассвете. На следующее утро,- а может быть, в тот же день, время сместилось в моей памяти, но, кажется, на следующее утро - зазвонил телефон. Подошел я. Говорили из Секретариата Сталина. Голос спросил: - Правда ли, что умер товарищ Булгаков? - Да, он умер. Тот, кто говорил со мной, положил трубку".
отчужденными глазами. И все же, несмотря не физические страдания и болезненное душевное состояние, он находил в себе мужество, чтобы, умирая, шутить "с той же силой юмора, остроумия". Продолжал он и работу над романом "Мастер и Маргарита". Вот последние записи из дневника Е. С. Булгаковой: 25 января 1940 г. ... Продиктовал страничку (о Степе - Ялта). 28 января. Работа над романом. 1 февраля.
Ужасно тяжелый день. "Ты можешь достать у Евгения револьвер?" 8 февраля. Сказал: "Всю жизнь презирал, то есть не презирал, а не понимал... Филемон и Бавкида**... и вот теперь понимаю, это только и ценно в жизни". 5 февраля. Мне: "Будь мужественной". 6 февраля. Утром, в 11 часов. "В первый раз за все пять месяцев болезни я счастлив... Лежу... покой, ты со мной... Вот это счастье... Сергей в соседней комнате". 12. 40: "Счастье - это лежать долго... в квартире... любимого человека... слышать его голос... вот и все... остальное не нужно... " 7 февраля. В 8 часов (Сергею) "Будь бесстрашным, это главное". 29 февраля. Утром: "Ты для меня все, ты заменила весь земной шар. Видел во сне, что мы с тобой были на земном шаре". Все время весь день необычайно ласков, нежен, все время любовные слова - любовь моя... люблю тебя - ты никогда не поймешь это. 1 марта. Утром - встреча, обнял крепко, говорил так нежно, счастливо, как прежде до болезни, когда расставались хоть ненадолго. Потом (после припадка): умереть, умереть... (пауза)... но смерть все-таки страшна... впрочем, я надеюсь, что (пауза)... сегодня последний, нет предпоследний день... Без даты.
"Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя!" - Как заклинание. Буду любить тебя всю мою жизнь... - Моя! 8 марта. "О, мое золото!" (В минуту страшных болей - с силой). Потом раздельно и с трудом разжимая рот: го-луб-ка... ми-ла-я. Записала, когда заснул, что запомнила. "Пойди ко мне, я поцелую тебя и перекрещу на всякий случай... Ты была моей женой, самой лучшей, незаменимой, очаровательной... Когда я слышал стук твоих каблучков... Ты была самой лучшей женщиной в мире. Божество мое, мое счастье, моя радость. Я люблю тебя! И если мне суждено будет еще жить, я буду любить тебя всю мою жизнь. Королевушка моя, моя царица, звезда моя, сиявшая мне всегда в моей земной жизни! Ты любила мои вещи, я писал их для тебя... Я люблю тебя, я обожаю тебя! Любовь моя, моя жена, жизнь моя!" До этого: "Любила ли ты меня? И потом, скажи мне, моя подруга, моя верная подруга... " 10 марта. 16. 39. Миша умер".
"жопой", рассказывает, как навестил Булгакова незадолго до смерти. "Он (Булгаков) сказал по своему обыкновению: - Я стар и тяжело болен. На этот раз он не шутил. Он был действительно смертельно болен и как врач хорошо это знал. У него было измученное землистое лицо. У меня сжалось сердце. - К сожалению, я ничего не могу вам предложить, кроме этого,- сказал он и достал из-за окна бутылку холодной воды. Мы чокнулись и отпили по глотку. Он с достоинством нес свою бедность. - Я скоро умру,- сказал он бесстрастно. Я стал говорить то, что всегда говорят в таких случаях,- убеждать, что он мнителен, что он ошибается. - Я даже могу вам сказать, как это будет,- прервал он меня, не дослушав. - Я буду лежать в гробу, и, когда меня начнут выносить, произойдет вот что: так как лестница узкая, то мой гроб начнут поворачивать и правым углом он ударится в дверь Ромашова, который живет этажом ниже. Все произошло именно так, как он предсказал. Угол его гроба ударился в дверь драматурга Бориса Ромашова... " |
