Особенности изображения двух миров в поэме А. Блока "Двенадцать"
Отвяжись ты, шелудивый,
А. Блок
По мере становления А. Блока как поэта, изменения его отношения к жизни, менялась и его поэзия, художественная манера написания произведений.
А. Блок начинал свой творческий путь как поэт-символист, стараясь хотя бы в своей поэзии достичь мечты, идеала Вечной Женственности, который, по его мнению, сумел бы преобразить и окружающий мир. Но постепенно он зашел в тупик и обратился к миру земному, в его творчестве появились черты реализма. И тут поэта подхватила революция, чью "музыку" он давно слышал своим чутким сердцем, ненавидя мещанский, буржуазный мир, но не зная, как с ним бороться, как изменить. Именно разрушение этого старого, но уже отжившего свое, больного мира ярко отобразил А. Блок в своей поэме "Двенадцать"
паршивого, голодного пса, сопровождающего бойцов революции и не желающего отставать. Он так упорно плетется сзади, что мы понимаем: дело в самих участниках революции, которые еще пропитаны старыми принципами и привычками "новые" люди рождаются постепенно, в результате мучительных противоречий, замены отживших установок более совершенными.
Старый мир, как пес паршивый,
Завивает ветер
Белый снежок.
Скользко, тяжко,
Всякий ходок
Скользит ах, бедняжка!
Представители старого мира буржуи, долгополые "товарищи попы", дамы в каракуле, писатели-витии не могут ничего предпринять против натиска новых революционных сил, они лишь причитают или злословят: "Ох, большевики загонят в гроб!", "Предатели!", "Погибла Россия!", "Уж мы плакали, плакали... "
Но кто же они борцы и участники революции? А. Блок не идеализирует их, не выставляет в лучшем, чем они есть, свете:
В зубах цигарка, примят картуз,
На спину б надо бубновый туз!
"Бубновый туз" это знак каторжника, разбойника. Так вот каковы эти защитники Революции! Перед нами образы разрушителей, пусть даже и старого мира. Они еще не знают, что у них впереди. Над ними "черное, черное небо", перед ними непроглядная тьма, в сердцах только
Злоба, грустная злоба
Кипит в груди...
Черная злоба, святая злоба...
Эти люди восстали против отжившего, больного, мертвого, но вместе с тем они готовы стрелять и по бывшему когда-то для них самих дорогим, святым:
... И идут без имени святого
Все двенадцать вдаль.
Ко всему готовы,
Ничего не жаль...
Но ведь ломать не строить! Революция не может победить, лишь разрушая, не предлагая ничего взамен. Этим солдатам предстоит переплавить в первую очередь себя и лишь затем сможет измениться мир. А это очень болезненный, сложный и кропотливый процесс. Наверное, поэтому всю поэму насквозь пронизывает ветер символ стихийного начала, поднявший революцию и хозяйничающий не только на улицах города, но и в душах бойцов за новый мир.
Ветер, ветер!
На ногах не стоит человек.
Ветер, ветер
На всем божьем свете!
Этот ветер постепенно перерастает во вьюгу, которая уже мешает, а не помогает, сбивает с ног, не дает людям видеть друг друга. Хочется верить, что солдаты революции устоят перед стихией, сумеют найти новые опоры, провозгласить новые, созидательные принципы, ведь
Впереди с кровавым флагом,
И за вьюгой невидим,
И от пули невредим,
Нежной поступью надвьюжной,
В белом венчике из роз
Впереди Исус Христос! |
