«Вечные» вопросы и их решение в поэме Блока «Двенадцать»
Блок писал в 1920 году: «... те, кто видит в «Двенадцати» политические стихи, или очень слепы к искусству, или сидят по уши в политической грязи, или одержимы большой злобой, - будь они враги или друзья моей поэмы». Поэт утверждал подчиненность политического элемента поэтическому, говорил о «капле политики» в поэме и возмущался, что именно эта «капля» оказалась в центре внимания литературных критиков. «Посмотрим, что сделает с этим время», - замечал Блок, надеясь на другое понимание художественного произведения в другие времена, когда «капля политики» не станет убивать «смысла поэмы», но «окажется бродилом, благодаря которому «Двенадцать» прочтут...».
«Двенадцать» занимает особое положение в творчестве Блока. Споры вокруг ее содержания ведутся литературоведами и поныне, да и сам поэт неоднозначно относился к своему произведению. Бесспорным является лишь то, что события 1917 года не могли и не оставили Блока равнодушным, они с новой силой всколыхнули в нем все те неотвеченные вопросы, которыми он мучился уже давно - как обрести мировую гармонию, где выход для исстрадавшейся России, можно ли найти идеал в действительности? И призывы, гул революции оказались очень близки Блоку: как и он в лирике, революционеры в жизни пытались решить по-новому вопросы мирового масштаба. Издавна чаемое «единство с миром» из области мечты и надежд на глазах поэта переходило в реальность. На миг показалось, что мир перестал быть чуждым, враждебным, бесчеловечным, а явился миром справедливости и свободы. Вот почему с таким небывалым творческим подъемом откликнулся Блок на судьбоносные для страны перемены. Основой содержания поэмы становится «буря» в море жизни:
Разыгралась, что-то вьюга,
Ой, вьюга, ой, вьюга!
Не видать совсем друг друга
Снег воронкой завился,
Снег столбушкой поднялся...
людям осознать свои грехи и прийти к спасению:
Все двенадцать - вдаль.
Ко всему готовы,
Ничего не жаль...
И его присутствие обещает наступление светлого завтра. Исус находится «над» бушующим миром («невидим», «невредим», «россыпью жемчужной»), «впереди», то есть в будущем, а не перед красногвардейцами. Важно, что спустя три года после написания поэмы Блок твердо повторял: «А все-таки Христа никому не отдам...» Если в романе Пушкина «Капитанская дочка» для главных героев законы нравственности и духовности непоколебимы и в огне испытаний «беспощадного бунта» лишь укрепляются, то в «Двенадцати» нарушаются самые главные заповеди Нагорной проповеди. И остается надеяться только на Того, Кто сам «воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав», Кто встанет над стихией зла как последняя надежда на воскрешение добра и Бога в душах людей.
Вообще, попытки сочетать революцию и религию в литературе начала XX века были очень распространены. Так, В. Маяковский в поэме «Облако в штанах» (которая первоначально даже называлась «Тринадцатый апостол»), несмотря на все богохульства («долой вашу религию...»), видел в появлении Христа выражение подлинного гуманизма и справедливости:
от часу к часу
целые сутки,
моей души незабудки.
Герой поэмы С. Есенина «Товарищ» (1917), младенец Иисус, сходит с иконы, потому что к нему обратился с призывом продолжить борьбу погибшего отца «за волю, за равенство и труд» мальчик Мартин. Мартин называет его «товарищем», и для Христа нет сомнения в том, что он выбирает правое и святое дело.
«Христос воскрес», где Россия изображается как новая Назарея - родина Христа, которая «прорезывается славами света», а революция, по представлениям поэта, - это «мировая мистерия», мистерия воскрешения Христа, его «второго пришествия»:
Воскресение...
С нами -
Прорастающий Крест!
То есть Блок обратился в своем произведении к вопросам, которые будоражили умы многих, поэт подлинно «жил современностью», имея чуткий слух и понимая ветер времени. |
