«Двенадцать»
«Сегодня я - гений» - такую запись сделал А. Блок, когда родилась его поэма «Двенадцать». Поэт давно уже высказал убеждение, что «гений прежде всего - народен». Создав «Двенадцать», он почувствовал, что написал нечто от лица народа, во имя народа и для народа. Поэма «Двенадцать» - одно из самых неоднозначных произведений Блока. Ничего подобного в русской поэзии еще не бывало. Не только своим содержанием, но и самой формой поэма одних восхитила, других шокировала. В «Двенадцати» воплотилось во всей полноте блоковское восприятие и понимание Октябрьской революции. Хотя считать «Двенадцать» всецело революционной поэмой, наверное, нельзя. Все гораздо сложнее. А Блок явно ощущал, что «стихия», не одухотворенная великой гуманистической идеей, неизбежно выродится в пушкинский бунт - «бессмысленный и беспощадный». Наверное, об этом Блок и написал свою поэму «Двенадцать», ставшую не только самым знаменитым, но и самым загадочным творением поэта.
А впереди этого шествия - Иисус Христос «в белом венчике из роз». Вечным вопросом останется образ Христа, замыкающий поэму. Сам поэт объяснял этот образ тем, что во время прогулки в метельную ночь ему привиделось нечто летящее над заснеженными улицами города. И он поверил, что видение это было страдающим богом. Хотя финал «Двенадцати» внушал серьезные сомнения самому Блоку. Поэт хотел, чтобы впереди красногвардейцев шел кто-то «Другой», но не нашел никакого другого образа. Однако нельзя не признать, что Христос во главе большевиков-атеистов - сцена кощунственная для каждого верующего и одновременно неубедительная для явных сторонников революции.
Свою разгадку еще в двадцатые годы прошлого столетия предложил поэт М. Волошин: красногвардейцы преследуют Христа, распинают его. Однако в самой поэме мы видим опровержение этой мысли: Христос с флагом - это знаменосец отряда, а не убегающая от преследователей жертва. С одной стороны, красногвардейцы явно хотели бы освободиться от Христа как от символа старой веры. «Свобода, свобода, эх, эх, без креста», - говорит автор, подчеркивая смысл их новой веры. А ведь без креста - это значит без Христа. С другой стороны, избавления не получается. Зависимость их от прежней веры очевидна: не даром они все время проговариваются. Даже подбадривая себя мечтами о мировой революции, красногвардейцы обращаются за поддержкой к Богу.
И все же нельзя не признать, что с трудом поддается объяснению этот кровавый флаг в руках Христа. Что это: благословение или страшное прорицание? Белые ряды и этот флаг почти невозможно совместить. Каким образом смыкает их Блок в метельной круговерти октябрьской ночи?. Может быть, отсутствие однозначного ответа и есть тайна «Двенадцати»? Тайна самой революции... За Христом идут, стреляя в него. Но если идущие следом видят только флаг, полыхающий на ветру, то поэт сквозь тьму и вьюгу - еще и разы. Может быть стреляют не только в Христа, но и в самого Поэта, а в общем, в свое будущее. Блок предчувствовал это. Нам тоже невольно становится холодно и жутко, когда мы читаем:
Только вьюга долгим смехом
Заливается в снегах...
Можно взять эти начальные строки последней строфы поэмы и присмотреться к ним внимательнее. По сути, их можно истолковать так: молодую республику в образе голодного пса неотступно преследует «старый мир», а впереди - пока не важно кто, но с флагом, превратившимся почему-то из «красного» в «кровавый». Не следует ли из этого, что будущее не менее трагично, чем прошлое?
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной...
Столь удивительные финальные строки, которые можно принять за робкие ростки надежды на лучшее, отчасти приглушают трагическое звучание поэмы в целом. Да, поистине неразгаданной тайной останется этот финал блоковского творения.
«Двенадцать» останется лучшей из всего, что он написал, потому что, создавая ее, он всецело жил современностью. Живя современностью, Блок с величайшей свободой и неслыханной смелостью создал самое современное и совершенно оригинальное произведение. Поистине А. Блоку выпала необыкновенная участь - почувствовать себя гением и отдать миру лучшее, на что ты оказался способен, в такую единственную и неповторимую минуту истории. А нам остается ждать рождения новых гипотез, способных разгадать пока еще не разгаданный финал поэмы «Двенадцать». |
