Анализ основных конфликтов произведения «Двенадцать»
«Революционный пожар» из поэмы «Двенадцать» принципиально новым светом озарил все творчество Блока, придал ему совершенно иной, тревожный и мятежный смысл - жизнь и борьба человека «меж двух огней». В этом свете мы иначе оцениваем и «неземные» идеалы ранних символических стихов, и драмы интимной жизни поэта. Как закономерность принимаем социальный пафос и гуманизм отклика на события первой русской революции в «Митинге» и «Фабрике», в строках «Из газет» и «Все ли спокойно в народе?». Можем понять, что в годы разгула реакции и упадничества стихи «О, весна без конца и без краю...» прозвучали, словно «Буревестник». Тема России - «... путь прямой, как стрела»- вела к мужественным образам героического эпоса. Уже здесь угадываются истоки поэмы о революции. Обо всем этом не закончишь разговор в классе, беседы с учащимися предстоит продолжить после уроков. Ведь Александр Блок - поэт для души, и для культурного человека - не на три урока, а на всю жизнь.
Поэма вобрала в себя всю ненависть, которую накопил поэт к старому миру, и его твердую убежденность в неотвратимости возмездия. Напомним, как многие годы эта «тема возмездия» волновала поэта, как она определила его работу над крупнейшим дореволюционным произведением, носившим многозначительное заглавие «Возмездие».
При анализе поэмы выделим три основные линии: путь и борьба красногвардейцев, вихри враждебных стихий, драматическая история и гибель героини. Покажем неповторимое ритмическое богатство поэмы, выразительные перемены стихового движения, раскроем идейно-художественный смысл произведения. По наблюдениям Л. И. Тимофеева, ритм поэмы «вбирает в себя и разговорный свободный стих (начало), и фольклорный ритм плясовой частушки («Как пошли наши в красной гвардии служить»). Интонацию мещанского романса («Не слышно шуму городского»), и пафос революционного лозунга («Революционный держите шаг!»), и уличный язык голытьбы («Запирайте этажи), и припев революционной песни («Вперед, вперед, рабочий народ!»), и, наконец, все нарастающий к концу поэмы и подчиняющий себе все интонации торжественный и неуклонный ритм державного шага революции».
«старого мира», и эти картины перерастают в собирательный образ, который передает ненависть поэта и возмущение революционных масс:
Стоит буржуй, как пес голодный,
Стоит безмолвный, как вопрос.
Стоит за ним, поджавши хвост.
Старый мир ведет злобную борьбу, в смертельной ярости цепляясь за прошлое, и поэтому лирический герой всей душой устремился навстречу новым стихиям, сокрушавшим буржуазный мир. Одна за другой возникают в лаконичном повествовании злобные фигуры прошлого: писатель - «вития», «долгополый» поп, скорбящая о былом «барыня в каракуле». Позже весь этот низвергнутый мир воплотился в символичный образ пса, «поджавшего хвост», в заключительной главе он вберет в себя все признаки ненавистного прошлого, будет неотступно плестись за красногвардейцами. Но уже в финале первой части возникает многоголосый и напряженный поэтический призыв:
Товарищ! Гляди В оба!
Чрезвычайно важно проследить за стремительной сменой картин старого мира и эмоционально противопоставленными им в поэме революционной собранностью и целенаправленностью. Поэт стремится ввести читателя в суровую атмосферу первых дней победившей революции, и ему особенно важна правда этого времени, его приметы - политические, эмоциональные, бытовые...
возникает представление о революции как стихии, призванной разрушить старый мир. В «музыке революции» на первый план у поэта выдвигается звучание грозовых очищающих раскатов. Широта и художественный размах в изображении «бунта народного», бесспорно, сближает революционный вихрь «Двенадцати» с гениальными литературными предтечами: с разгулом пугачевской вольницы в «Капитанской дочке», взбудораженной крестьянской Русью в поэме «Кому на Руси жить хорошо».
«... на горе всем буржуям мировой пожар раздуем», «пальнем-ка пулей в Святую Русь...», «вперед, вперед, рабочий народ!». Бойцы Красной гвардии в поэме Блока, предполагает Долгополов, «выходят из одной эпохи (прошлое), проходят сквозь историческое время (настоящее), вплотную подходя к совершенно другой эпохе, возможно - к будущему». Приняв это положение, Читатели подходят и к другому выводу: возникнув в самой круговерти революционной стихии, герои поэмы в своем сознательном движении выделились из нее. Более того, ее бессмысленный разгул становится им враждебен: «Товарищ! Гляди в оба!» Осознание этой новой сущности двенадцати - и социальное, и творческое достижение поэта.
В драматическом направлении борьбы показано само появление двенадцати, и это отчетливо видно в выразительной структуре стихотворной речи. Шагающий красногвардейский патруль возникает на фоне усиливающейся бури, стих поэмы резко меняется, интонации полны контрастов, возникают словесные повторы, звучит поэтическое многоголосие... Трудно различить, где кончается речь лирического героя, где возникает речевой прибой толпы:
Гуляет ветер, порхает снег.
Идут двенадцать человек...
В зубах цыгарка, примят картуз,
На спину б надо бубновый туз!
Неверная интонационно-речевая интерпретация этих строк может ввести читателя в заблуждение, привести к искажению идейного смысла поэмы. Неужто и впрямь поэту видится на спине его героев страшный знак каторги? «Бубновый туз» - это все-таки метафора. Такими- с незримым «бубновым тузом»-красногвардейцы представлялись напуганному воображению обывателя; такими аттестовывали их враги пролетарской революции - вроде «буржуя», что в блоковской поэме злобно следит за проходящими мимо него двенадцатью из-под наставленного воротника»,- пишет Вл. Орлов.
В пламени «мирового пожара» двенадцать очищаются и обретают революционную непримиримость. Их «державный шаг»- это не только движение навстречу вихрям бескомпромиссной борьбы, но и шаг к идеалам социалистической нравственности. В итоге этого нравственного развития герои поэмы обретают свою новую святыню - красный флаг, несомненный символ их превращения в красногвардейцев:
... Вдаль идут державным шагом...
Это - ветер с. красным флагом
Социально-определенный облик двенадцати вобрал в себя массовую стихийную непримиримость к старому миру, пламя бунтарских пожарищ, неодолимо-анархистские всплески разгулявшейся голытьбы, революционно-непреклонный дух «Варшавянки» и переплавил их в революционно-напряженные ритмы, преобразовал в стройные маршевые порядки взбунтовавшееся народное море. Ритмическая маршевая поступь героев поэмы становится художественным символом революционной верности и бдительности.
Двенадцать красногвардейцев - символический патруль нового мира, с его «державным шагом» и «разбойной удалью», с трагической противопоставленностью враждебной стихии - глубоко проникли в творческое сознание Блока.
чистоты, неведомой и пока непонятной революционной святости, и ее хотелось соотнести с представлениями вековой культуры - быть может, видением церкви. Представления о святости и революции в его сознании трагически не совмещались. И он понял: от мистического надрыва героя могла увести лишь острая интонация частушки:
В красной гвардии служить
В красной гвардии служить
Буйну голову сложить!
«песни ветровые». | 
