«О ДОБЛЕСТЯХ, О ПОДВИГАХ, О СЛАВЕ… »
и жизни. Такое романтическое восприятие мира, преобладание личностной окраски да и общие мотивы (утрат, смерти, иного мира, дороги, ожиданий… ) отразятся затем в творчестве Пушкина, Лермонтова, А. К. Толстого, Фета — это в XIX веке. Бальмонта, Брюсова, Вл. Соловьева, Блока — это в XX. Особое влияние его позиция оказала на лирику Блока. Уже в первом его (Блока) сборнике «Стихи о Прекрасной Даме» слышны мотивы не только Вл. Соловьева, но и Жуковского. Сам образ «Прекрасной Дамы», «Вечной Весны», «Царицы» и «Хранительницы» схож с возлюбленной у Жуковского, ставшей всепоглощающим духом («ею полонен»). Да и всю поэзию Блока, как и Жуковского, можно считать alter ego (вторым «я») самого автора. Лирика его мистична, до крайней степени символична, но в то же время и реальна.
«О доблестях, о подвигах, о славе… » было написано 30 декабря 1908 года и имело реальную биографическую основу (в феврале 1908 года, желая «разрубить гордиев узел» сложных семейных отношений, Л. Д. Менделеева покидает семью и Петербург, уезжает на гастроли с труппой Мейерхольда). Интересно, что стихотворение это входит в цикл «Возмездие» (1908—1913), то есть само название уже предопределяет его тему — наказание, итог двух человеческих судеб. Лирический герой и его чувства очень реальны, это и есть сам Блок и его душа, ведь «Творец всегда изображается в творении» (Карамзин). Причем слово «я» употребляется восемь раз, но один раз связано с двумя действиями, следовательно, девять. Возможно, что такое число отнюдь не случайно (мистическая девятка делит стихотворение в символическом плане как бы на три части («я забывал» — «и вспомнил я» — «убрал я со стола»), каждая их которых, в свою очередь, тоже делится). Такое деление само создает кольцевую композицию, причем не только на внешнем уровне (повторение рифм в последнем и первом стихе), но и во внутренней структуре стихотворения. Правда, внутренняя композиция немного «спиральна» и «изогнута» (кстати, обыгрывается это и в смысловом плане стихотворения: «Я бросил в ночь заветное кольцо»). Зеркальная кольцевая композиция стихотворения, как и музыкальность, создается с помощью повторов, рефренов, своеобразных припевов. Так, предложение «Ты ушла из дому» во втором стихе «отражается» зеркально в четвертом — «Ты из дому ушла» — и тематически повторяется в пятом — «Ты в сырую ночь ушла»… Так происходит и со словосочетаниями «я забывал» (первый стих) — «и я забыл» (второй) и «лицо в его простой оправе» (последний стих) — «лицо в простой оправе» (первый) и т. д. Даже последние строчки второго и третьего и четвертого и пятого стихов представляют собой анафору и тематически продолжают друг друга («И я забыл прекрасное лицо» — «И звал тебя, как молодость свою», «В сырую ночь… » — «В котором ты… »). Интересно, что «зеркало стихотворения» кривое, ибо, отражая, оно всегда что-либо изменяет. Кольцевая композиция возникает и на фонетическом уровне. В общей концепции произведения чаще всего встречаются и поочередно чередуются гласные [а], [о] и [у]. Причем это очень символично. Семантика [о] и [а] — необъятность, простор, пространство души, наполненной звуком [у], семантический слог которого тоска и печаль. Вспомним одно только чередование рифм: дом[у] — кольц[о]; другом[у] — лиц[о], — аллитерацию на стыке слов: «дому ушла». Важны в этом плане и созвучия внутри одного стиха (простой — мной), создающие фонетические рифмы.
«сменяют» друг друга, и такая игра слов символизирует непостоянство жизни и всевозможные испытания. Фигура эллипса, как и использование многоточий, создает впечатление какой-то недоговоренности, недосказанности, приобретает звучание значимого умалчивания. Примечательно, что восклицательная интонация встречается всего один раз («… Все миновалось, молодость прошла! »), крик как бы вырывается из недр души, но затем повествователь вновь углубляется в себя. Несмотря на такую «тихую» окраску, стихотворение очень динамично. Главным образом это создается с помощью обилия глаголов (всего двадцать семь), особенный накал страстей происходит в четвертом стихе, где образуется глагольная рифма. Кстати, рифма в произведении в основном точная («славе» — «оправе»), но встречается богатая («нашла» — «ушла») и ассонанс («гордыне» — «синий»). Такое разнообразие создает общий фон растерянности, терзаний в душе лирического героя, перекрестный же способ рифмовки углубляет мотив внутренних размышлений.
простую речь а чередование мужских и женских клаузул — любовь и непредсказуемость человеческой жизни. И из этого упорядоченного употребления рифмы и стихотворения и совершенно произвольного употребления интонационного возникает мотив несоответствия и в ассоциативном контексте появляется прием антитезы. Часто Блок использует параллелизмы, причем не только точные («И звал тебя» — «Я звал тебя»), но и тематические («терзали жизнь мою» — «как молодость свою») и анафору. Эти приемы еще больше усиливают цикличность произведения и подчеркивают глубину драмы. Удивительно, как из обыкновенных слов и эпитетов («горестной земле», «заветное кольцо», «простой оправе», «сырую ночь», «синий плащ») возникает чудо. Метафоры («летели дни», «вино и страсть терзали жизнь мою… ») и перифразы («крутясь проклятым роем» — «бег времени») создают именно символичность всего повествования, как и звукопись, раскрывающая образы («ты милая, ты нежная, нашла… » — чередование сонорных знаменует семантику любви и гармонии). Стихотворение «О доблестях, о подвигах, о славе… » имеет огромное количество коннотаций в русской литературе. В нем отразились черты лирики как Жуковского, Пушкина (вспомним концепцию стихотворения «Я помню чудное мгновенье»), Фета (в особенности строчка «Вино и страсть терзали жизнь мою»), так и Вл. Соловьева… |
