Идейная и эстетическая позиция Блока-поэта
Так, предвестником великих событий звучит колокольный звон во вступлении к циклу «Стихов о Прекрасной Даме»: «Все колокольные звоны гудят», I, 74. Обычно звук колокола предшествует началу действия, является своего рода завязкой в сюжетных стихотворениях: «В церкви ударил колокол. Распахнулись форточки, и внизу стал слышен торопливый бег». Но, вступив зачином, звук не умирает, он создает тревожный звуковой фон, в который вкрапляются и другие звуки: «Бился колокол. Гудели крики, лай и ржанье», II, 140. Звон колокола выполняет в стихотворениях Блока очень разнообразные художественные функции. Так, колокол раздольный - это и глашатай весны, и он же может быть источником мучительных переживаний:
Бейся, колокол раздольный,
Разглашай весенний звон! II, 145
Кажет колокол раздольный
Окровавленный язык. II, 149
Можно встретить и другие оттенки значения этого символа. Колокол звучит торжествующе:
Звонким колокол ударом
Будит зимний воздух.
Мы работали недаром,
Будет светел отдых. II, 328
Порой его звон пленителен и нежен: «Тонкие поют колокола», III, 118. Неназванный звук, без указания источника, может явиться причиной сомнений, колебаний, раздумий героя, быть вестником томительных и неясных ощущений:
Что мне поет?
Что мне звенит?
Иная жизнь?
Кто кличет?
Кто плачет?
Или так:
Давно уж не было вестей,
Но город приносил мне звуки,
И каждый день я ждал гостей,
И слушал шорохи и стуки. I, 219
Звук же может быть спутником лирического героя и в самые светлые минуты его жизни; он же - непременный атрибут гармонически цельной натуры:
Свободен, весел и силен,
Я слышу непомерный звон
Неуследимый. III, 264
Звук перерастает в таинственную силу, имеющую необъяснимую власть над героем; тогда уже не важен характер звука, его источник, звук - некое божество, идол или идеал, которому служит герой, от которого зависит его жизнь:
На дымно-лиловые горы
Принес я на луч и на звук
Усталые губы и взоры.... III, 26
Лирический герой Блока, при всей его чуткости к условным знакам, намекам, вместе с тем живет в мире реальных вещей, мире звучащем, среди живой природы, среди людей, городского шума, песен. Многие звуки в этом мире неоднократно повторяются, варьируясь, соединяясь в звуковой картине, вновь расходясь: хруст песка, храп коня, журавлиный крик, шум дождя. Сводя разнообразные по характеру звуки в полифоническое содружество, Блок создает выразительную реалистическую картину:
Да кашляет старуха. III, 257
Иль конь заржет - и звоном струн
Над озером скрипят уключины,
И раздается женский визг... II, 185
стилевая многозначность их более многогранна, нельзя связывать ее только с «визгливыми и фальшивыми нотами», которые еще прорываются в «мировом оркестре», как пишет об этом И. Крук, ссылаясь на статью А. Блока «Интеллигенция и революция». Звуки эти нужны поэту и для создания самых реальных житейских картин, например:
Двор, открытый лунным блескам... II, 313
Прорываются визги пилы,
И летят золотые опилки. II, 73
Ведь это совсем не то, что «визжит кровавой смерти весть» (II, 316), так же, как значение глагола скрипеть различно в таких примерах: перья «торжествующе скрипят» и
Скрипнет снег - сердца займутся -
Снова тихая луна. I, 154
«музыкальной антитезе как одном из специфических приемов поэтики Блока, подчиненных задаче художественного отражения контрастов и конфликтов, трагичности судьбы человека в условиях «страшного мира».
Однако и понятие музыкальной антитезы, очевидно, тоже гораздо шире и подчинено не только и не столько одной этой задаче. Блок создает целые звуковые картины, порою контрадикторные в своей сущности, необходимые для выражения душевного настроя героя, и для пейзажных зарисовок, и для характеристики времени и т. д.
У Блока есть, например, свой арсенал звуков войны; здесь отражено все, что связано с войной, битвами, армией, вплоть до боевых кличей: «Свист пуль, тоскливый вой ядра», III, 307; «И дальний зов - на бой - на бой - рази врагов! В лязге сабель, в ржанье коней...» III, 374; «Гром орудий и топот коней», III, 276; «Идут века, шумит война...» III, 281; «И под черною тучей веселый горнист заиграл к отправленью сигнал... И военною славой заплакал рожок... Громыханье колес и охрипший свисток заглушило ура без конца», III, 275. Очень разнообразны звуки города: «И суета и шум на улице безмерней», I, 158; «Звенят в пыли велосипеды», III, 106 и т. д.
Звуки участвуют в создании контраста; как правило, это сталкивание тишины и звуков во имя утверждения звуков как жизни. В этом противопоставлении может слышаться исступленный страх перед отсутствием звуков, означающим гибель, конец всему:
Верни мне, жизнь, хоть смех беззубый,
Чтоб в тишине не изнемочь! Ill, 71
Она в конце жизни пришла к нему, эта проклятая тишина,- стихи оказались пророческими, пришло беззвучие, в котором поэт изнемог. После мощных и торжествующих звуков, музыки революции, слушать которую он призывал всем своим существом, наступила для больного, страдающего поэта глухая пустота. И это был конец, конец творчества и жизни.
Чаще противопоставление звуков и тишины дается в более спокойных тонах, чтобы передать положительное качество ожидаемого, или угадываемого, или уже звучащего звука: «... Слуги спят, и ночь глуха. Из страны блаженной, незнакомой, дальней слышно пенье петуха», III, 80. Но и нейтрально очерченный звук воспринимается как благо, если он противопоставлен томительной тишине:
... Глухая ночь мертва.
Далекого, неведомого града.
Пришедший на смену тишине, рожденный тишиной звук может вызывать чувство ужаса:
Вдруг издали донесся в заточенье
Из тишины грядущих полуснов
Неясный звук невнятного моленья,
Неведомый, бескрылый, страшный зов. I, 104
Звук и его антипод - тишина могут создавать и целостную картину, в которой внешне противопоставленные состояния располагаются в фигуре параллелизма:
Но труден путь - шумит вода,
Чернеет лес, молчат поля...
В них тишина - предвестье бурь,
И бури - вестницы покоя.
Мы не встречаем у Блока антитезы, созданной противопоставлением разных по характеру звуков (кроме звуков человеческого голоса). Интересен случай такого противопоставления у Анны Ахматовой, которая делает звуковые образы средством разоблачения антигуманистической сущности войны:
И в пестрой суете людской
Но это был не городской,
Да и не сельский звук,
Он, правда, был похож, как брат,
Но в громе влажность есть
И вожделение лугов -
И не хотел смятенный слух
Поверить по тому,
Как расширялся он и рос,
Как равнодушно гибель нес
Ребенку моему.
«Первый дальнобойный в Ленинграде».
в поединок с дисгармоничностью бытия. Контрасты в поэзии Блока не могут быть поняты без осмысления специфически блоковской антитезы - музыкальность и антимузыкальность, что соответствует понятиям: жизнь и безжизненность, человечность и бесчеловечие, трагедия и фарс. Проблема музыки в творчестве Блока очень сложна, она требует специального исследования, и тем не менее надо хотя бы в кратком изложении раскрыть ее суть, ибо без этого нельзя понять некоторые характерные черты блоковской поэзии. |
