Соприкосновение поэзии Блока со сказкой
«низшей мифологией», еще бытовавшей тогда в народном обиходе, подлежит особому рассмотрению, которое целесообразно соединить с анализом «мифа о России» в творчестве Блока. Однако и без специального исследования, в предварительном порядке, на основании нашего общего представления о блоковской поэзии мы вправе думать, что эта сказочная традиция, действительно повлиявшая на Блока своим содержанием и, по-видимому, методом, не имела в его творчестве определяющего значения.
И все же, говоря о том, что соприкосновения Блока с отдельными национальными мифологическими системами не были интенсивными, что он был далек от мифо-логизма антологического типа и почти не прибегал к вольным импровизациям на традиционно-мифологические сюжеты, мы вместе с тем признаем наличие в его поэтическом сознании глубинных, мифологических по своему происхождению начал. Но эти начала нам следует искать не столько в их дифференцированных проявлениях, в реминисценциях и национально окрашенных мифологемах, сколько в их обобщенном, диффузном бытии, в затаившейся в поэзии Блока мысли о живой связи современного сознания с его первоосновами - с древними представлениями о «судьбе», «строе», «космосе» и о «тьме», «хаосе», «бездне».
Присутствующие в творчестве Блока (явно или потенциально) и переживаемые им как реальность общие категориальные мифологические представления-концепции, связанные с древними (обычно подновленными) мифологическими, религиозными, философскими системами и отчасти с фольклором (это - нечто подобное тому, что Леви-Брюль, анализируя первобытное мышление, называл «коллективными представлениями»). Сюда относятся фрагменты денационализированных библейско-христианских концепций или эллинской мифологии, такие понятия, как «Душа мира», «София», «дионисизм», «демонизм», или такие мифопоэтические категории, как «музыка» в онтологическом смысле (перестроенная пифагорийская мифологема; сам Блок видел в ней «мифологическую глубину») и т. д. Здесь уместно поставить вопрос о возможности соотнести эволюцию Блока-поэта, его духовный путь с библейско-христианской антропотеогонической схемой развития человечества (ср. гегелевскую триаду): «рай» (теза), «грехопадение» (антитеза), «искупление». (Последняя фаза, как и «синтез» по Гегелю, оставались, в сущности, на периферии поэтического мира зрелого Блока, вероятно, загаданными им, но по своей идейной основе не согласованными с его трагедийно-романтическим мировоззрением.)
Образы и ситуации, заимствованные из античной, ! египетской, скандинавско-германской (через оперы Р. Вагнера) и евангельской (в частности, апокалипсической) мифологий. Об этих образах уже упоминалось. Они, за исключением евангельских, отчасти вагнеров-ских, представлены в поэтическом творчестве Блока в ограниченной мере. Образами, сюжетами, цитатами из Евангелия Блок пользовался значительно чаще, на протяжении всего своего творчества - от ранней лирики до поэмы «Двенадцать». В центре этого комплекса - символический образ Христа, соответствующий в поэзии Блока большой и сложно истолкованной поэтом темы Христа с резкими колебаниями его отношения к этой теме.
Мифологизированные или затронутые мифологизацией образы реально существовавших исторических лиц и носителей культуры. Их немного, но они значимы. К этому ряду принадлежат мифологизированные образы Петра Великого («Медный всадник»), колдуна Победоносцева, Каталины - с одной стороны, и Канта (стихотворение «Сижу за ширмой...»), Вл. Соловьева, Врубеля, писателей Л. Толстого, Гоголя, Лермонтова (большинство из них - в прозе Блока). Сюда же относится и такое историческое событие, как Куликовская битва, которую сам Блок причислил к разряду «символических».
символов: «рыцарский комплекс», дантов-ский ад, Гамлет, Офелия, Кармен, романтический «голубой цветок» («Ночная фиалка» Блока), Демон, двойники различных видов, персонажи комедии дель арте и пр. Многие из этих образов сопровождались в восприятии Блока тем, что он называл «древним воспоминанием», во всяком случае они осмыслялись им как универсальные, исторические. (Ср. предшествующие Блоку опыты художественной реконструкции и применения русскими писателями (особенно И. С. Тургеневым) «парадигматических» образов европейской литературы - Гамлета, леди Макбет, Дон-Кихота, Фауста, Дон-Жуана, Люцифера.) |
