РОМАННОСТЬ В ЛИРИКЕ АХМАТОВОЙ
Лирика Ахматовой периода ее первых книг ("Вечер","Четки","Белая стая")- почти исключительно лирика любви. Ее новаторство как художника проявилось первоначально именно в этой традиционно вечной,многократно и, казалось бы до конца разыгранной теме.
Новизна любовной лирики Ахматовой бросилась в глаза современникам чуть и не с первых ее стихов,опубликованных еще в "Аполлоне",но,к сожалению,тяжелое знамя акмеизма,под которое встала молодая поэтесса, долгое время как бы драпировало в глазах многих ее истинный,оригинальный облик и заставляло постоянно соотносить ее стихи то с акмеизмом,то с символизмом,то с теми или иными почему-либо выходившими на первый план лингвистическими или литературоведческими теориями.
Выступавший на вечере Ахматовой( в Москве в 1924 году), Леонид Гроссман остроумно и справедливо говорил: "Сделалось почему - то модным проверять новые теории языковедения и новейшие направления стихологии на "Четках" и "Белой стае". Вопросы всевозможных сложных и трудных дисциплин начали разрешаться специалистами на хрупком и тонком материале этих замечательных образцов любовной элегии. К поэтессе можно было применить горестный стих Блока: ее лирика стала "достоянием доцента". Это, конечно, почетно и для всякого поэта совершенно неизбежно, но это менее всего захватывает то неповторяемое выражение поэтического лица, которое дорого бесчисленным читательским поколениям".
И действительно , две вышедшие в 20-х годах книги об Ахматовой,одна из которых принадлежала В. Виноградову,а другая Б. Эйхенбауму,почти не раскрывали читателю ахматовскую поэзию как явление искусства,то есть воплотившегося в слове человеческого содержания. Книга Эйхенбаума,по сравнению с работой Виноградова,конечно,давала несравненно больше возможностей составить себе представление об Ахматовой - художнике и человеке.
Важнейшей и,может быть,наиболее интересной мыслью Эйхенбаума было его соображение о "романности" ахматовской лирики,о том,что каждая книга ее стихов представляет собой как бы лирический роман,имеющий к тому же в своем генеалогическом древе русскую реалистическую прозу. Доказывая эту мысль,он писал в одной из своих рецензий: "Поэзия Ахматовой - сложный лирический роман. Мы можем проследить разработку образующих его повествовательных линий,можем говорить об его композиции,вплоть до соотношения отдельных персонажей. При переходе от одного сборника к другому мы испытывали характерное чувство интереса к сюжету - к тому,как разовьется этот роман".
"романности" лирики Ахматовой интересно писал и Василий Гиппиус(1918). Он видел разгадку успеха и влияния Ахматовой(а в поэзии уже появились ее подголоски) и вместе с тем объективное значение ее любовной лирики в том,что эта лирика пришла на смену умершей или задремавшей в то время форме романа. И действительно, рядовой читатель может недооценить звукового и ритмического богатства таких,например,строк:"и столетие мы лелеем еле слышный шорох шагов",- но он не может не плениться своеобразием этих повестей - миниатюр, где в немногих строках рассказана драма. Такие миниатюры - рассказ о сероглазой девочке и убитом короле и рассказ о прощании у ворот(стихотворение "Сжала руки под темной вуалью... "),напечатанный в первый же год литературной известности Ахматовой.
особенностями,и круговорот идей, и неуловимый фон милого быта. Ясно,что роман помогает жить. Но роман в прежних формах, роман, как плавная и многоводная река, стал встречаться все реже,стал сменяться сначала стремительными ручейками("новелла"),а там и мгновенными "гейзерами". Примеры можно найти, пожалуй,у всех поэтов: так, особенно близок ахматовской современности лермонтовский "роман" - "Ребенку",с его загадками,намеками и недомолвками. В этом роде искусства,в лирическом романе - миниатюре, в поэзии "гейзеров" Анна Ахматова достигла большого мастерства. Вот один из таких романов:
"Как велит простая учтивость,
Полулаского, полулениво
Поцелуем руки коснулся.
На меня посмотрели очи.
Десять лет замираний и криков.
Все мои бессонные ночи
Я вложила в тихое слово
И сказала его напрасно.
На душе и пусто и ясно".
Нередко миниатюры Ахматовой были, в соответствии с ее излюбленной манерой, принципиально не завершены и подходили не столько на маленький роман в его, так сказать, традиционной форме, сколько на случайно вырванную страничку из романа или даже часть страницы, не имеющей ни начала, ни конца и заставляющей читателя додумывать то, что происходило между героями прежде.
" Хочешь знать, как все это было?-
И прощаясь, держась за перила,
Она словно с трудом говорила:
"Это все... Ах, нет, я забыла,
"
"Да".
"Хочешь знать, как все это было?
"гейзерами", поскольку в подобных стихах - фрагментах чувство действительно как бы мгновенно вырывается наружу из некоего тяжкого плена молчания, терпения, безнадежности и отчаяния.
Стихотворение "Хочешь знать, как все это было?.. " написано в 1910 году, то есть еще до того, как вышла первая ахматовская книжка "Вечер"(1912), но одна из самых характерных черт поэтической манеры Ахматовой в нем уже выразилась в очевидной и последовательной форме. Ахматова всегда предпочитала "фрагмент" связному, последовательному и повествовательному рассказу, так как он давал прекрасную возможность насытить стихотворение острым и интенсивным психологизмом;кроме того, как ни странно, фрагмент придавал изображаемому своего рода документальность: ведь перед нами и впрямь как бы не то отрывок из нечаянно подслушанного разговора, не то оброненная записка, не предназначавшаяся для чужих глаз. Мы, таким образом, заглядываем в чужую драму как бы ненароком, словно вопреки намерениям автора, не предполагавшего нашей невольной нескромности.
Нередко стихи Ахматовой походят на беглую и как бы даже не "обработанную"запись в дневнике:
"Он любил три вещи на свете:
За вечерней пенье, белых павлинов
Не любил, когда плачут дети,
Не любил чая с малиной
... А я была его женой".
"дневниковые" записи были более распространенными, включали в себя не двух, как обычно, а трех или даже четырех лиц, а также какие-то черты интерьера или пейзажа, но внутренняя фрагментарность, похожесть на "романную страницу" неизменно сохранялась и в таких миниатюрах:
"Там тень моя осталась и тоскует,
Гостей из города за полночь ждет
И в доме не совсем благополучно:
Огонь зажгут, а все-таки темно...
Не оттого ль хозяйке новой скучно,
Пришедший гость беседует со мною".
Там тень моя осталась и тоскует...
В этом стихотворении чувствуется скорее обрывок внутреннего монолога, та текучесть и непреднамеренность душевной жизни, которую так любил в своей психологической прозе Толстой.
Особенно интересны стихи о любви, где Ахматова - что, кстати, редко у нее - переходит к "третьему лицу", то есть, казалось бы, использует чисто повествовательный жанр, предполагающий и последовательность, и даже описательность, но и в таких стихах она все же предпочитает лирическую фрагментарность, размытость и недоговоренность. Вот одно из таких стихотворений, написанное от лица мужчины:
"Подошла. Я волненья не выдал,
Быть веселой - привычное дело,
Быть внимательной - это трудней...
После мартовских пряных ночей?
Желтой люстры безжизненный зной
Улыбнулся опять собеседник
Ты прочти завещанье мое".
|
