Смех сквозь слезы (сборник «Миргород» Н. В. Гоголя)
новое светило, и я рад поклониться ему в числе первых!
«Вечеров на хуторе близ Диканьки», наполненных теплым юмором, фантастическими картинами, представивших русскому читателю яркий мир быта Малороссии, живой украинский характер, лирические зарисовки природы, Гоголь берется за продолжение «Вечеров» - «Миргород». Мне хотелось бы остановиться на двух повестях, вошедших в сборник, - «Старосветских помещиках» и «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем».
«Старосветские помещики» относится к 1833 г., окончательный вариант- к 1834 г. В этом же году Гоголь читает Пушкину «Повесть о том...»
«Миргороде»? «Афанасию Ивановичу было шестьдесят лет, Пуль- херии Ивановне пятьдесят пять. Афанасий Иванович был высокого роста, ходил всегда в бараньем тулупчике, покрытом камлотом, сидел согнувшись и всегда почти улыбался, хотя бы рассказывал или просто слушал. Пульхерия Ивановна была несколько серьезна, почти никогда не смеялась; но на лицеи в глазах ее было написано столько доброты, столько готовности угостить вас всем, что было у них лучшего, что вы, верно, нашли бы улыбку уже чересчур приторною для ее доброго лица. Легкие морщины на их лицах были расположены с такою приятностию, что художник верно бы украл их. По ним можно было, казалось, читать всю жизнь их, ясную, спокойную, - жизнь, которую вели старые национальные, простосердечные и вместе богатые фамилии».
Из чего же состоит жизнь этим милых стариков? «Две пародии на человечество, - пишет В. Г. Белинский, - в продолжение нескольких десятков лет пьют и едят, едят и пьют, а потом, как водится исстари, умирают. ... Вы видите всю пошлость, всю гадость этой жизни, животной, уродливой, карикатурной, и между тем принимаете такое участие в персонажах повести, смеетесь над ними, но без злости...» Все их беседы - о еде или невероятном «постороннем»: «... если бы вдруг загорелся дом наш, куда бы мы делись?» или, желая оставить гостя на ночь, они заговаривали о разбойниках: «Как можно такою позднею порою отправляться в такую дальнюю дорогу! ... Неравно всякого случая: нападут разбойники или другой недобрый человек». Они действительно смешны, но в то же время и трогательны. Как сжимается сердце чувствительного читателя при таких строках: «Но когда возвратился он домой, когда увидел, что пусто в его комнате, что даже стул, на котором сидела Пульхерия Ивановна, был вынесен, - он рыдал, рыдал сильно, рыдал неутешно, и слезы, как река, лились из его тусклых очей».
«... и вдруг брызнул слезами; рука его упала на тарелку, тарелка опрокинулась, полетела и разбилась; соус залил его всего. Он сидел бесчувственно, бесчувственно держал ложку, и слезы, как ручей, как немолчно текущий фонтан, лились, лились ливмя на застилавшую его салфетку». И пусть эти слезы вызваны воспоминанием о том, что именно это «то кушанье», которое любила покойная жена его... То, что все напоминает о ней, о той спокойной жизни друг с другом, не может не вызывать сочувствия.. «Совершенная истина жизни» здесь показана Гоголем. Какие бы высокие помыслы не роились в человеческой голове, какие бы великие подвиги не замыслил и не совершил человек, нет ничего выше простой человеческой привязанности. «Автор нашел поэзию и в этой пошлой и нелепой жизни, нашел человеческое чувство, двигавшее и оживлявшее его героев: это чувство - привычка...»
«Иван Иванович худощав и высокого роста; Иван Никифорович намного ниже, но зато распространяется в толщину. Голова у Ивана Ивановича похожа на редьку хвостом вниз; голова Ивана Никифоровича на редьку хвостом вверх. ... У Ивана Ивановича большие выразительные глаза табашного цвета и рот несколько похож на букву ижицу; у Ивана Никифоровича глаза маленькие, желтоватые, совершенно пропадающие между густых бровей и пухлых щек, и нос в виде спелой сливы». Не вызывают ничего, кроме улыбки, и их обыкновенные занятия: поедание борща, чаепитие в воде- в прохладе, борьба с блохами... «Впрочем, несмотря на некоторые несходства, как Иван Иванович, так и Иван Никифорович прекрасные люди». О чем думают, из-за чего ссорятся? «Хотел бы я знать, чего нет у меня?» - задумывается Иван Иванович. И вот он видит ружье... «Я вам дам за него бурую свинью, ту самую,что я откормил в саду. Славная свинья! Увидите, если на следующий год она не наведет вам поросят». - «Я не знаю, как вы, Иван Иванович, можете это говорить. На что мне свинья ваша? Разве черту поминки делать... Как же вы, в самом деле, Иван Иванович, даете за ружье черт знает что такое: свинью!» Начав сердиться - уж очень хочется получить то, «чего еще нет у меня»,- «ружье- вещь благородная, самая любопытная забава, притом и украшение в комнатах», - опускаются они в разговоре до оскорблений: «Вы, Иван Никифорович, разносились со своим ружьем, как дурень с писаною торбою», - «А вы, Иван Иванович, настоящий гусак».
жизнь, спокойная дружба, появилась в суде бесконечная тяжба, от которой и разорение, и усталость... «Я увидел тогда тощую фигуру. Это ли Иван Иванович? Лицо было покрыто морщинами, волосы были совершенно белые...» И веселая улыбка Ивана Никифрровича, «которая всегда так шла к его воронкообразному лицу», заставляет автора поспешно завершить с ним беседу - сочувствие к Ивану Ивановичу владеет им... «Скучно на этом свете, господа!» - восклицает он напоследок...
«Миргороде» тесно переплетены, как может переплетаться и в человеке пустое и высокое, смешное и трагичное. Гоголь сумел показать это своему читателю, заставить его улыбнуться и задуматься над собой. |
