"Вечера на хуторе близ Д иканьки". Писатель подчинил фольклорно-этнографические материалы задаче воплощения духовной сущности, нравственно-психологического облика народа как положительного героя книги. Волшебно-сказочная фантастика отображается Гоголем не мистически, а согласно народным представлениям.
"Вечеров... " - характеры, духовные свойства, моральные правила, нравы, обычаи, быт, поверья украинского крестьянства ("Сорочин-ская ярмарка", "Вечер накануне Ивана Купалы", "Майская ночь"), казачества ("Страшная месть") и мелкого поместного дворянства ("Иван Федорович Шпонька и его тетушка").
"Вечеров... " находятся во власти религиозно-фантастических представлений, языческих и христианских верований. Отношение самого автора к сверхъестественным явлениям откровенно ироническое. Чертям, ведьмам, русалкам Гоголь придает вполне реальные человеческие свойства. Так, черт из повести "Ночь перед Рождеством" "спереди - совершенный немец", а "сзади - губернский стряпчий в мундире". И, ухаживая, как заправский ловелас, за Солохой, он нашептывал ей на ухо "то самое, что обыкновенно нашептывают всему женскому роду".
"Вечерах... " прелесть наивно-народного воображения и, несомненно, служит поэтизации народного быта. Но при всем том религиозность самого Гоголя не исчезает, а постепенно растет. Более полно, нежели в других произведениях, она выразилась в повести "Страшная месть". Здесь в образе колдуна олицетворяется дьявольская сила. Но этой загадочно страшной силе противопоставлена православная религия, вера во все побеждающую власть божественного закона. Таким образом, уже в "Вечерах... " проявились мировоззренческие противоречия Гоголя.
"Вечера... '' изобилуют картинами природы, величественной и пленительно-прекрасной. Писатель награждает ее самыми мажорными сравнениями. "Снег... обсыпался хрустальными звездами" ("Ночь перед Рождеством") эпитетами: "Земля вся в серебряном свете", "Божественная ночь!" ("Майская ночь, или Утопленница"). Пейзажи усиливают красоту положительных героев, утверждают их единство, гармоническую связь с природой и в то же время подчеркивают безобразие отрицательных персонажей. И в каждом произведении "Вечеров... " в соответствии с его идейным замыслом и жанровым своеобразием природа принимает индивидуальную окраску.
"Петербургских повестях", созданных в 1831-1841 годах. Все повести связаны общей проблематикой: власть чинов и денег. Всем им присущ типичный главный герой - разночинец, "маленький" человека. Ведущий пафос повестей - развращающая сила денег, разоблачение вопиющей несправедливости общественной системы. Они правдиво воссоздают обобщенную картину Петербурга 30-х годов XIX века.
"истинный эффект заключен в резкой противоположности". Но фантастика в той или иной мере подчинена здесь реализму.
"Невском проспекте" Гоголь показал шумную, суетливую толпу людей самых различных сословий, разлад между возвышенной мечтой (Пискарев) и пошлой действительностью, противоречия между безумной роскошью меньшинства и ужасающей бедностью большинства, торжество эгоистичности, продажности, "кипящей меркантильности" (Пирогов) столичного города.
"Нос" рисуется чудовищная власть чинопочитания. Писатель показывает всю нелепость человеческих взаимоотношений в условиях деспотическо-бюрократической субординации, когда личность, как таковая, геряет всякое значение. И здесь Гоголь искусно использует фантастику.
"Петербургские повести" обнаруживают эволюцию от социально-бытовой сатиры ("Невский проспект") к социально-политической памфлетно-сти ("Записки сумасшедшего"), от романтизма и реализма при преобладающей роли второго ("Невский проспект") к все более последовательному реализму ("Шинель").
"Шинель" запуганный, забитый Башмачкин проявляет свое недовольство значительными лицами, грубо его принижавшими и оскорблявшими, в состоянии беспамятства, в бреду. Но автор, будучи на стороне героя, защищая его, осуществляет протест в фантастическом продолжении повести. Гоголь наметил в завершении повести реальную мотивировку. Некто, смертельно напугавший Акакия Акакиевича, едет по неосвещенной улице после выпитого у приятеля на вечере шампанского, и ему, в страхе, вор может показаться кем угодно, даже мертвецом.
мечту о прекрасном человеке и будущем своей страны. Тем самым он поднял критический реализм на новую, высшую ступень по сравнению со своими предшественниками. |
