«небольшой ларчик красного дерева с штучными выкладками из карельской берёзы», - так подробно описанная Н. В. Гоголем, вызывает у В. Набокова мысль, что «Гоголь описывает вовсе не внутренность шкатулки, а круг ада и точную модель округлой чичиковской души (внутренности Чичикова разнимаются под яркой лампой вивисектора)». При этом В. Набоков ссылается на А. Белого, который заметил, что шкатулка была «женой Чичикова».
«Журнал коллежского советника Чичикова Павла Ивановича», - инобытие чичиковской души - как не в его душе - шкатулке, где-нибудь рядом с «маленьким потаённым ящичком для денег, выдвигавшимся незаметно сбоку шкатулки». Кому, как не своей жене, может поверить Чичиков самые сердечные тайны своей души.
Душа Чичикова так же сложна, как устройство его шкатулки: «узенькие перегородки, квадратные закоулки, перегородки с крышечками и без крышечек, пространство для бумаги, потаённый ящик для денег» (ср. «пестрядевые мешочки Коробочки»); многообразна, как её содержание: бритвы, мыло, перья, сургучи (туалетные и письменные принадлежности равно нужны и равно любимы Чичиковым), визитные, похоронные и театральные билеты (разные ипостаси героя - визитер, скупщик «мертвых душ», лицедей), кипы чистой бумаги в лист (своего рода предсказание, на которой еще не прописано будущее героя).
«пора наконец припрячь». Это характер сложный и неоднозначный, по словам Н. Г. Чернышевского, «самый трудный» в поэме. На стремление возродить «подлеца» во втором томе «Мертвых душ» указывал и сам автор, выражая сомнение в подлости своего героя: «Кто же он? Стало быть подлец? Почему ж подлец, зачем же быть так строгу к другим»; и В. Б. Шкловский: «Гоголь хотел воскресить Чичикова: дал ему железную настойчивость, поэтические раздумья над списком беглых крестьян и необычайную изобретательность, мечту о губернаторской дочке (правда, очень беглую), любовь к быстрой езде, умение овладеть собеседником»1.
«Журнале». С одной стороны, «все сделаешь и все прошибешь на свете копейкой», с другой - трезвое и ироничное отношение к обществу, где копейка возведена в культ (вспомним размышления Чичикова при встрече с губернаторской дочкой - гл. V). Добавьте к этому склонность к пространным рассуждениям - чисто русская черта - о судьбах крестьянина (гл. VII), язвительные замечания по поводу чиновников, помещиков и обывателей города NN - и точный подсчет каждой копейки, каждой «мертвой души». Чем-то дневник Чичикова будет напоминать дневник Глумова, который решил: «Всю желчь, которая будет накипать в душе, я буду сбывать в этот дневник, а на устах останется только мёд».
«Журнала коллежского советника Павла Ивановича Чичикова» - его внешний вид. Чичиков очень внимателен к вещным знакам: особенный сорт французского мыла, серебряная с финифтью табакерка с двумя фиалками для запаха, рубахи тонкого голландского полотна, фрак брусничного цвета с искрой. Нетрудно вообразить, каким должен быть «Журнал...» Чичикова.
состоянием Чичиков обязан именно букве, в отличие от звука, знаку вещному, прикреплённому к гербовой бумаге. Возможно, что у Павла Ивановича, как и у Акакия Акакиевича, были буквы-фавориты. Это округлые буквы, такие же, как сам Чичиков, как его подбородок («совсем круглый») - самая привлекательная, по словам самого героя, часть его лица.
И вот «Журнал коллежского советника (чин по табелю о рангах равный полковнику!) Чичикова Павла Ивановича» приобретает зримые черты: кожаная красная (вспомните о фраках героя) книжка с листами хорошей плотной бумаги, исписанной округлым с завитушками почерком... |
