«Мертвых душ»
«видимый») смех в поэме можно почувствовать и «невидимые миру» слезы. И в этом одна из особенностей стиля поэмы «Мертвые души». Гоголь страдал от несовершенства мира, поэтому убийственный смех его сопровождался печальными размышлениями о неустройстве русской общественной жизни, разрушении II человеке человеческого. Это сообщало сатире Гоголя гуманистическую направленность, поднимая, ее на высшую ступень народности.
Представление о художественной многогранности «Мертвых душ» будет не полным без учета особенностей художественного языка поэмы. «... Нет слова, которое было бы так замашисто, бойко, так вырвалось бы из-под самого сердца, так бы кипело и животрепетало, как метко сказанное русское слово» ,- писал Гоголь. Он продолжил пушкинскую традицию сближения литературного языка с разговорной речью. Гоголь использует слова и обороты самых различных социальных групп, прислушивается к их жаргонам, улавливает малейшие оттенки просторечия, не исключая, где это необходимо, и высокой, лирически приподнятой тональности. Тем самым писатель раздвинул границы литературного языка, окончательно закрепив в нем принцип народности.
В стиле «Мертвых душ» свободно сочетаются элементы юмора и патетики, сарказма и элегии, иронии и лиризма. Гоголь неистощим на сравнения. В его описаниях и диалогах много эпитетов, метафор; синтаксис речи полон то комических восклицаний, то берущих за душу риторических вопросов, обращенных к несовершенству человеческого бытия, будущему народа и государства. Почти каждый из персонажей (в поэме их очень много, как говорил сам Гоголь, «разнообразная куча») обладает своим неповторимым речевым колоритом. Усиливая индивидуализацию речевых характеристик, писатель дополняет их развернутыми описаниями жестов и мимики. Такой пластичности, богатства языкового материала русская литература до Гоголя не знала.
«Мертвые души» сразу же после опубликования стали предметом ожесточенной полемики. Реакционная печать («Северная пчела» Греча, «Библиотека для чтения» Сенковского и др.) выступила с резким осуждением гениального творения, усматривая в нем клевету на действительность, обилие «грязи», антиэстетическое копание в якобы преувеличенных человеческих пороках.
«Мертвым душам», выступил в защиту Гоголя, его реализма. Он доказал, что Гоголь нимало не преувеличил пороки современной ему действительности. Право художника на изображение неприглядных сторон жизни подтверждается высшим законом искусства - необходимостью правдивого изображения действительности с целью устранения ее недостатков. Гоголь не восторгается «грязью»- он бичует ее. Гениальность Гоголя, по мнению Белинского, в том, что писатель отказался от «сусальной позолоты» и сумел возвести в «перл создания» отрицательные явления жизни, пробуждая тем самым совесть и сознание общества.
«Несколько слов о поэме Гоголя Похождения Чичикова, или Мертвые души"» (1842) поставил поэму в один ряд с древнегреческим (гомеровским) эпосом. Получалось, что «Мертвые души», так сказать, «Илиада» и «Одиссея» нового времени. По форме это похвала, притом не малая. А по существу уподобление Гоголя Гомеру приводило к отрицанию критических начал поэмы, ее сатиры. Белинский сразу почувствовал опасность похвалы Аксакова и решительно выступил против сопоставлений, лишенных историзма. Гоголя, считал Белинский, можно сравнить с Гомером по силе художественного дарования, но произведения их не сопоставимы по характеру повествования. «Илиада» и «Одиссея» выразили положительное содержание жизни, действительность в гомеровском эпосе «возведена на апофеозу». В «Мертвых душах» она «разлагается и отрицается» (5, 58). Гомер весь в упоении. Гоголь воспринимает действительность «сквозь видный миру смех и незримые, неведомые ему слезы».
«беспощадно сдергивающей покров с действительности» и тем способствующей утверждению высокого идеала. Оценка Белинским «Мертвых душ» как реалистического произведения, направленного на сатирическое обличение социальных пороков, была поддержана Герценом, а впоследствии Чернышевским и Добролюбовым. «Мертвые души» не только обозначили новый этап в развитии критического реализма, но и обострили борьбу между основными силами в русской общественной жизни 40-х годов XIX в.
«Выбранные места из переписки с друзьями» (1846). Раскрывая свою общественно-моральную программу, писатель хотел разъяснить людям их заблуждения, ошибки, вследствие чего в мире так мало добра и гармонии, между тем как последние только и могут дать человеку истинное удовлетворение в жизни. Книга Гоголя была последней попыткой разрешить социальные противоречия с помощью прямого обращения к нравственному долгу личности, ее совести, обязанностям перед обществом и государством. Бесспорен утопизм книги, но очевидна также и глубокая гражданская обеспокоенность автора. Он осуждает леность, мотовство высших кругов, равнодушие обывателя, ловкачество себялюбцев, нежелание честно «служить земле своей».
«... Куда ни обращусь, вижу, что виноват применитель, стало быть наш же брат: или виноват тем, что поторопился, желая слишком скоро прославиться и схватить орде-нишку; или виноват тем, что слишком сгоряча рванулся... не расспросясь разума, не рассмотрев в жару самого дела, стал им ворочать, как знаток, и потом вдруг... простыл, увидевши неудачу; или же виноват, наконец, тем, что из-за какого-нибудь оскорбленного мелкого честолюбия все бросил и то место, на котором было начал так благородно подвизаться, сдал первому плуту - пусть его пограбит людей. Словом - у редкого из нас доставало столько любви к добру, чтобы он решился пожертвовать из-за него и честолюбием, и самолюбием, и всеми мелочами легко раздражающегося своего эгоизма... помня ежеминутно, что взял он место для счастия других, а не для своего» |
