План
I история души человеческой.
II... мы ко всему довольно равнодушны, кроме самих себя! (из «княжны Мери»)
1.... Человек замечательный по многим причинам
в) у него был злой язык
г) молодёжь прозвала его Мефистофелем
д) мы взаимно друг друга морочим
е) достойный друг
а) привык себе во всём признаваться
в) я боюсь показаться смешным самому себе
г) зачем я жил? для какой цели родился?
«История души человеческой...» едва ли не любопытнее и не полезнее истории целого народа - говорит в романе «Герой нашего времени М. Ю. Лермонтов. проблема личности - центральная в романе. Система образов, как и вся художественная структура Романо построена таким образом, чтобы с разных сторон и под разными углами зрения осветить центральный персонаж. В №Княжне Мери» Печорин показан в среде, родственной ему социально, но чуждой духовно. Если в отношениях с Грушницким и Мери, Печорин раскрывается, прежде всего, как «внешний», то в отношениях с верой и Вернером - как внутренний человек, хотя обе эти линии тесно переплетены.
Рассмотрим двух героев: Вернера и Печорина. С первых слов Печорин пишет о Вернере с уважением: «человек замечательный по многим причинам». Что же такое для Печорина - человек замечательный? Он скептик и материалист, а вместе с этим поэт «... хотя в жизнь свою не написал двух стихов...». Скептик - человек во всём сомневающийся (вспомним запись Печорина: «я люблю сомневаться во всём»). Материалист - видимо, здесь это значит не только «сторонник материалистической философии, но и практический, деловой человек. В Вернере Печорин ценит не те качестве, которыми обладает, что доктор «изучил все живые струны человеческого» - ведь его самого интересуют «слабые струны людей». Но в Вернере есть нечто принципиально отличное: он - врач, у него есть дело. Каков он в своём деле? «обыкновенно Вернер исподтишка насмехался над своими больными, но, а раз видел, как он плакал над умирающим солдатом. вот чем оказывается можно привлечь Печорина: «... он плакал над умирающим солдатом, был бледен, мечтал о миллионах, а для денег не сделал бы лишнего шагу, он мне раз говорил, что скорее... У него был злой язык...» | 
