Героический подвиг народа в романе «Война и мир»
которых с. такой силой выявляется влечение к добру и отвращение ко злу. Победно завершая Отечественную войну, русский народ стремился не к истреблению французской армии или нации, а лишь к изгнанию их из России. Двойственная природа всякой войны и даже освободительной, справедливой, состоит в том, что ее участники, -движимые сознанием своей правоты, отдаются не только героической готовности отстаивать родную землю ценою жизни, но и испытывают нравственный протест против массового уничтожения людей. Воина, с бесчисленными жертвами, невероятными страданиями, по Толстому, есть «противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие». Эта двойственная природа войны, самой справедливой, нашла выражение в замечательно нарисованных сценах охоты.
связям. Охота активизирует жизненные силы человека, ставит его лицом к лицу с природой. С. Бочаров справедливо подчеркивает «волнение борьбы, владеющее всеми участниками охоты, напряжение сил физических и душевных, которого требует от охотника поединок со зверем». С. Бочаров заметил, что охота изображается Толстым с положительной эстетической оценкой: «Здоровье и сила, полнота и радость борьбы - вот впечатление от этой картины. Толстой сделал то, о чем говорил как о цели художника и чего желал для своего искусства: люди читают и будут читать его рассказ об охоте и «полюблять жизнь». Действительно, травля матерого волка сопровождается «полным ощущением жизни», подъемом душевных сил, воодушевлением борьбы. Но ученые забывают, что при этом активизируются те инстинкты, которые сближают человека с природой. Подтверждением тому является визг Наташи Ростовой. «... Наташа, не переводя дух, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала все то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга, и все бы должны были удивляться ему, ежели бы это было в другое время». Крайнее напряжение так называемых естественных влечений человека в момент охоты - вот что выражалось этим визгом.
Охота, травля зверя, таким образом, все же изображается в романе в двух ее измерениях. Поэтому наша обязанность учитывать все грани соотнесения охоты и войны; Состояние человека на войне не ограничивается полнотой и яркостью переживаний, сильным и острым чувством жизни. Толстого поражали нравственные противоречия войны, он старался понять нравственные реакции участников сражения. Еще в «Набеге», в вариантах из рукописных редакций он разъяснял, что интересовал его «самый факт войны - убийство», а не «комбинации великих полководцев»: «Мне интереснее знать, каким образом и под влиянием какого чувства убил один солдат другого, чем расположение войск при Аустерлицкой или Бородинской битве».
«как он делал на охоте, не думая, не соображая». Он весь во власти полноты жизни, возбуждения и подъема душевных сил: «Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь...» «С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун». Но в то мгновение, как только он нанес удар французу, все оживление Ростова вдруг исчезло. «Драгунский французский офицер одною ногой прыгал на земле, другою зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было... не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо».
Чувство оживления, бездумной полноты и остроты жизни сменилось неприятным ощущением до конца неосознаваемой вины: «Ростов скакал назад с другими, испытывая какое-то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что-то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему». Обещание награды не снимало и потом состояние нравственной тошноты: «Все то же неприятное, неясное чувство нравственно тошнило ему. «Да что бишь меня мучает? - спросил он себя, отъезжая от генерала. - Ильин? Нет, он цел. Осрамился я чего-нибудь? Нет. Все не то!» Что-то другое мучило его, как раскаяние. «Да, да, этот французский офицер с дырочкой. И я хорошо помню, как рука моя остановилась, когда я поднял ее». «Что-то неясное, запутанное», «неприятное чувство» томило Ростова, духовная работа в нем завершается пониманием вины перед офицером.
насилие над французом, был нанесен ему удар. Мгновенно проснувшееся нравственное чувство совершенно снимает радость победы и приводит победителя в состояние глубочайшей тоски. Вот это нравственное чувство и ставит человека над природой, в конфликтное отношение с инстинктивными влечениями к разрушению и убийству, выводя из строя естественных, казалось бы, отправлений.
с свободной духовностью, Толстой-художник передает как внутренний голос, который начинает звучать в минуты драматических потрясений и катастроф. Так просыпается тревожная совесть у Ростова в тот момент, когда он совершил насилие над другим человеком, или просыпается жалость и тревога у читателя, когда он видит судьбу матерого волка, преследуемого стаей собак и охотниками.
Толстой эстетически ценил эту полноту жизни и остроту ощущений, которые связаны с активизацией естественных влечений, с травлей человека на войне и зверя на охоте. Но как мыслитель-философ он понимал, что вся эта полнота ощущений сопровождается, вернее, сменяется укорами совести. Разумеется, травля зверя на охоте и война с атакующим противником для Толстого не совсем одно и то же при имеющейся известной перекличке. Полнота жизненных ощущений, огонь инстинктивных влечений и упоение борьбой в экстремальных условиях войны являются проявлением той природы человека, которая просветлена сознанием жестокой необходимости отстаивать национальную самостоятельность родины. Сама природа людей поэтому выступает в этой войне нравственно вознесенной, а не инстинктивно дикой.
«скрытого патриотизма» солдат, который выражается «незаметно, просто, органически и потому производит всегда сильные результаты». Жители Москвы бежали в дальние губернии, потому что не могли жить под управлением французов в Москве, «они уезжали каждый для себя», но все вместе способствовали общей необходимости: «вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа». Следовательно, историческое событие явилось результатом движения воль людей в одном направлении. |
