«Войны и мира» богат, красочен и разнообразен...
своих подлинных мыслей, чувств и настроений. Поэтому писатель, чтобы сорвать с героев маски, показать их подлинное лицо, широко и мастерски использует жесты, улыбки, интонации, невольные движения своих героев, Которые труднее подделать. Замечательно в этом отношении построена сцена встречи Василия Курагина с фрейлиной Шерер (самом начале романа). Язык романа Стиль Толстого представляет собой дальнейшее развитие русского литературного языка, разработанного в творчестве Пушкина, Лермонтова, Гоголя и их продолжателей. Он питается, с одной стороны, речью народной, преимущественно крестьянской, с другой - языком художественной и научной литературы, с третьей - разговорной речью дворянской интеллигенции. Авторская речь строится на основе общенационального русского литературного языка. Но в то же время в языке Толстого много бытовых русских слов, особенностей областных говоров, например: зеленя, гумны, насупротив, зазимки, в поперечь волку и др. Простой народный язык выступает ярко у Толстого в тех местах, где он говорит о народе. Рассказывая о партизанской войне, Толстой пишет: «Дубина народной войны поднялась со всей своей грозной и величественной силой и... опустилась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло всё нашествие».
Живая народная речь особенно выразительно звучит у героев из народной массы: Тихона Щербатого, Платона Каратаева, солдат. Вот Тихон разговаривает с Денисовым: «Да что же серчать-то,- сказал Тихон,- что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я тебе каких хошь, хоть троих приведу». Серчать, позатемняет, каких хошь - это всё слова и выражения безыскусственной крестьянской речи. Безыскусственность речи героев особенно заметно выступает в фразах, где народ заменяет средний род женским. Один из солдат говорит на привале, у костра: «Спину погреешь, а брюха замёрзла. Вот чуда». Такой оборот народной речи сохранился в некоторых районах нашей страны до сих пор (см. роман М. А. Шолохова «Поднятая целина»).
«эхо» голосов изображаемой эпохи. Толстой добился этого. Вот как, например, говорит член франкмасонской ложи при вступлении Пьера в масоны: «Не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения...» И тяжёлое синтаксическое построение этой фразы, и слово токмо (в значении только) характерны для торжественных речей конца XVIII и начала XIX в. Стремлением Толстого сохранить колорит речи начала XIX в. объясняется и обилие так называемых «историзмов» в языке романа, т. е. слов, исчезнувших вместе с предметами и явлениями, характерными для той или иной исторической эпохи (брегет, т. е. часы, клавикорды и пр.).
«Ничто не мешало Наполеону идти » эти полуденные губернии». У Пушкина мы читаем: «Земли полуденной волшебные края». У Толстого говорится: «Николай сел за клавикорд»,у Пушкина: «Садился он за клавикорды» и т. п. Так как у дворянского общества первой четверти XIX в. был В широком употреблении модный французский язык, то и великосветское общество в романеТолстого говорит полурусским, полуфранцузским языком. «О да, та хагпе («ма тант - тётушка); «Знаешь, топ спег» (моя шер - мой дорогой); «По правде вам сказать, епхге поиз...» (антр ну - между нами). Так Толстой передаёт особенности салонной речи дворянской аристократии. Толстой писал: «Когда я пишу историческое, я люблю быть до малейших подробностей верным действительности». Речь героев романа, как и описание исторических событий, у него всегда верна действительности. Реалистическую манеру Толстого характеризуют и изобразительные средства языка романа. Сравнения Толстого отличаются простотой и точностью. Толстой считал, что они должны облегчать читателю понимание мысли автора, а не удивлять эффектами неожиданных сопоставлений.
«и лицо с внимательными глазами с трудом, с усилием, как отворяется заржавевшая дверь, улыбнулось...» Ещё пример: при появлении Багратиона «разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, собрались в одну кучу».
Эпитеты Толстого тоже точны и конкретны. Стремлением к точности изображения душевных настроений объясняется обилие в романе сложных прилагательных. Взгляд героев автор определяет то как вопросительно-сердитый, то как недовольно-вопросительный, то как насмешливо-вызывающий, то как счастливо-спокойный и т. п. Особую трудность для каждого писателя составляет изображение сложных душевных настроений. В этих случаях писатели используют обычно приём однородных определений, подобранных по признаку синонимичности (например: усталый, страдальческий, несчастный вид). Толстой и в этом случае оказывается оригинальным художником. Для изображения сложного психологического переживания он прибегает часто не к подбору синонимов, а наоборот, к использованию антонимов. Так, в романе Антонимы - слова, имеющие взаимно противоположное значение (например: больной - здоровый).
«Война и мир», мы уже указывали на громоздкость и тяжеловесность его отдельных фраз. Приведём пример сложного предложения Толстого с многочисленными придаточными предложениями и с союзами ежели бы, что, чтобы: «Что бы делала Соня, ежели бы у неё не было радостного сознания того, что она не раздевалась три ночи для того, чтобы быть наготове исполнять в точности все предписания доктора, и что она теперь не спит ночи для того, чтобы не пропустить часы, в которые нужно давать пилюли...» Толстой был мастером художественного слова и тщательно отделывал свои рукописи. В основе его синтаксических длиннот лежит нарочитое, сознательное стремление к наиболее точному выражению своих творческих замыслов. Толстой «лепил» свои образы, как лепит произведения художник-скульптор. Он стремился обычно не рассказать, а показать психический процесс во всей его цельности и нерасчленённости. Это стремление и приводило его иногда к громоздким синтаксическим конструкциям. С другой стороны, и борьба с искусственностью литературно-книжного языка, с его изысканностью и закруглённостью слога сознательно вела Толстого по пути его своеобразного синтаксического новаторства. Можно сказать, следовательно, что синтаксис Толстого целиком обусловлен его стремлением к строгому реализму.
В области языка, как и во всей своей художественной работе, Толстой борется за правду и простоту, за реализм, за беспощадное разоблачение словесных штампов, ходячих фраз, за точное, неприкрашенное изображение жизни в художественном и публицистическом слове.
Такое слово и создаёт Толстой, опираясь на язык народа, который не прикрывает фразой, как светское общество, свои настоящие мысли и чувства, а идёт к слову от жизни, от дела, от живого влияния, отчего и бывают так метки его определения. «В России, - писал Толстой в статье «О народном образовании»,- мы часто говорим дурным языком, а народ всегда хорошим». Вот за этот-то хороший язык народа - точный, реалистический - и боролся Толстой.
«Война и мир» является подлинно народным произведением, великой патриотической поэмой, прославляющей героизм русского народа в одну из значительнейших эпох его славной истории. |
