Что делает Иудушку Головлева вечным типом ?
— художественное открытие М. Е. Салтыкова-Щедрина. До этого в русской литературе, у Гоголя, Достоевского, встречались образы, отдаленно напоминающие Иудушку, но это лишь легкие намеки. Ни до, ни после Салтыкова-Щедрина никто не сумел изобразить образ пустозвона с такой силой и обличительной ясностью. Иудушка Головлев — тип единственный в своем роде, гениальная находка автора.
внимание автор уделял разработке именно этого образа, интересного помимо всего прочего и тем, что он постоянно меняется, вплоть до последних страниц, и читатель никогда не может быть уверенным в том, каким конкретно окажется данный образ в следующей главе. Портрет Иудушки мы наблюдаем “в динамике”. Увидев впервые несимпатичного “откровенного ребенка”, подлизывающегося к матери, подслушивающего, наушничающего, читатель вряд ли может представить то отвратительное, вызывающее содрогание создание, которое кончает с собой в конце книги. Образ меняется до неузнаваемости. Только имя остается неизменным. Как Порфирий становится Иудушкой с первых страниц романа, так Иудушкой и умирает. В этом имени звучит что-то удивительно подленькое, так верно выражающее внутреннюю сущность этого персонажа.
— лицемерие, разительное противоречие между благонамеренными рассуждениями и грязными устремлениями. Все попытки Порфирия Головлева урвать себе кусок покрупнее, удержать лишнюю копейку, все его убийства (никак иначе и не назовешь его политику в отношении родных), словом всё, что он делает, — сопровождается молитвами и благочестивыми речами. Поминая через каждое слово Христа, Иудушка посылает на верную гибель своего сына Петеньку, домогается племянницу Анниньку, отправляет собственного новорожденного младенца в воспитательный дом.
Но не только подобными “богоугодными” речами изводит Иудушка домочадцев. У него есть еще две излюбленные темы: семья и хозяйство. На этом, собственно, простор его излияний и ограничивается в силу полного невежества и нежелания видеть что-либо, лежащее за пределами его маленького мирка. Однако эти бытовые разговоры, которые не прочь повести и маменька Арина Петровна, в устах Иудушки превращаются в бесконечные нравоучения. Он просто-таки тиранит всю семью, доводя всех до полного изнеможения. Конечно, все эти льстивые, приторные речи никого не обманывают. Мать с детства не доверяет Порфишке: слишком уж он переигрывает. Лицемерие, соединенное с невежеством, не умеет вводить в заблуждение.
Есть в “Господах Головлевых” несколько сильных сцен, которые заставляют читателя почти физически ощутить состояние угнетенности от обволакивающих речей Иудушки. Например, разговор его с лежащим при смерти братом Павлом. Несчастный умирающий задыхается от присутствия Иудушки, а тот, якобы не замечая этих метаний, “по-родственному” подшучивает над братом. Жертвы Иудушки никогда не чувствуют себя столь беззащитными, как в моменты, когда его пустословие выражается в “безобидных” подшучиваниях, которым нет конца. Такая же напряженность чувствуется в том месте романа, где Аннинька, почти обессилев, пытается вырваться из дядиного дома.
бывают трещины. Так, он очень боится проклятия Арины Петровны. Она же приберегает это свое оружие как последнее средство против сына-кровопивца. Увы, когда она и в самом деле проклинает Порфирия, это не производит на него того действия, которого он сам боялся. Еще одна слабость Иудушки — страх перед уходом Евпраксеюшки, то есть боязнь нарушить раз и навсегда заведенный уклад жизни. Однако Евпраксеюшка может только грозить своим уходом, сама же остается на месте. Постепенно и этот страх хозяина Головлева притупляется.
Весь жизненный уклад Иудушки — переливание из пустого в порожнее. Он считает несуществующие доходы, представляет себе какие-то невероятные ситуации и сам же решает их. Постепенно, когда не остается вокруг никого из живых, кого можно было бы заесть, Иудушка начинает изводить тех, кто является ему в воображении. Он мстит всем без разбору, неизвестно за что: попрекает мертвую мать, штрафует мужиков, грабит крестьян. Это происходит все стой же въевшейся в душу фальшивой ласковостью. Только можно ли сказать “душа” о внутренней сущности Иудушки? Салтыков-Щедрин не говорит о сути Порфишки-кровопивца иначе, как о прахе.
свою вину. Салтыков-Щедрин ясно дает понять, что хоть и пришло осознание пустоты, ненужности, но воскрешение, очищение уже невозможно, равно как и дальнейшее существование.
“вечный тип”, прочно вошедший в русскую литературу. Его имя стало уже нарицательным. Можно не читать романа, но знать это имя. Употребляется оно нечасто, но все-таки изредка слышится в речи. Безусловно, Иудушка — литературное преувеличение, скопище разнообразных пороков в назидание потомкам. Пороки эти в первую очередь — лицемерие, пустозвонство, никчемность. Иудушка — олицетворение личности, напрямую идущей к саморазрушению и не осознающей этого до самого последнего момента. Как ни преувеличен этот персонаж, но изъяны его — людские, невымышленные. Именно поэтому тип пустозвона вечен. |
