Следующее десятилетие - 40-е годы XIX века - существенно отличается от предыдущего периода русской истории. Отличается не в политическом отношении (николаевская реакция не стала в это время мягче), а с точки зрения тех сдвигов, которые происходили в художественном сознании эпохи. Если 30-е годы были временем, когда романтизм занимал в литературе определенные позиции, хотя и был существенно потеснен реализмом, то 40-е годы - период решительного утверждения реалистических принципов отображения действительности. И 1842 году появились «Мертвые души», ознаменовавшие « дальнейшее упрочение в русской литературе критического реализма. После выхода в свет этой великой книги начинается новый этап литературного развития. Этап, характеризующийся обращением к реалистическим принципам изображения действительности большой группы писателей, заявивших себя активными последователями Гоголя.
Произведения Некрасова, Герцена, Панаева, Григоровича, Тургенева, Гончарова, Достоевского и некоторых других писателей, составивших в 40-е годы так называемую «натуральную школу», знаменовали собой усиление внимания к повседневной, обыкновенной жизни. Устремления сторонников «реальной» литературы были направлены на пристальное, скрупулезное изучение окружающего общества в его социально-бытовой и профессиональной конкретности. И изучение это сопровождалось изображением действительности в строгом соответствии с принципами жизненного правдоподобия. На авансцену литературы выходят «физиологический» очерк, бытовая повесть и другие жанры, для которых характерно отображение жизни «с натуры» и использование правдоподобных форм
своих сочинений, среди которых видное место занимают гротесковые произведения, В. Одоевский. Однако подобные произведения уже не пользуются былым успехом.
Ие уделяют почти никакого внимания проблеме гротеска и литературные критики. Сам термин «гротеск» под пером некоторых из них приобретает бранный оттенок и употребляется для обозначения грубой комики, недостойной серьезного писателя.
Белинский в 40-е годы еще раз обращается к понятию «гротеск», по применяет его уже не по отношению к литературе. В 1844 году в статье «Петербург и Москва» критик говорит о том, что жителю Петербурга, привыкшему к прямым проспектам и строго продуманным пропорциям зданий, странно видеть московскую улицу - изгибающуюся, состоящую из причудливо сочетающихся домов самого разного размера и вида. «И еще более удивился бы наш петербуржец, - добавляет Белинский, - почувствовав, что в странном гротеске этой улицы есть своя красота».
«гротеск» Белинский употребляет в позитивном значении. Он сознает особую эстетическую природу гротеска, подчеркит, что в гротеске есть своя красота. Однако эта мысль не получила у Белинского дальнейшего развития, ибо основные устремления критика были направлены на разработку иных литературно-эстетических проблем.
«Что такое поэзия, в чем состоит она?», Белинский отвечал на него следующим образом: «Дюжинные сочинители полагают ее в вымыслах воображения. Но ведь и бред спящего и мечты сумасшедшего - вымыслы фантазии; однако ж они - но поэзия. Должны же иметь какой-нибудь определенный характер вымыслы поэзии, чтоб отличаться от всех вымыслов другого рода. Поэзия есть творческое воспроизведение действительности, как возможности. Поэтому чего не может быть в действительности, то ложно и в поэзии; другими словами: чего не может быть в действительности, то не может быть и поэтическим».
Конечно, критик был прав, стремясь уяснить специфику вымысла в литературе и искусстве, его отличие от вымыслов «другого рода». Но последние фразы в приведенном рассуждении звучали явно односторонне. Ведь если поэтичным может быть только то, что есть в действительности, значит, фантастическое по самой своей природе поэтичным быть не может; значит, оно представляет собой нечто чуждое поэзии, чуждое истинному искусству. 'Гаков вывод, вытекающий из данного рассуждения критика.
Не следует думать, будто приведенное высказывание Белинского - всего лишь случайность. Нет, оно отражало определенный момент эстетической концепции критика тех лет и связано с его борьбой против крайностей романтической литературы.
Дело в том, что «вымыслы воображения», фантастика, гротеск, как говорилось, весьма широко использовались писателями-романтиками. Именно романтическая поэтика обусловила оживление данных форм, их взлет в русской литературе 20-30-х годов. Вместе с тем романтики же в известной мере и «дискредитировали» эти формы, ибо нередко за ними стояли мечты праздного воображения, ложное преувеличение, а порой и религиозно-мистические тенденции, которые Белинский принять, разумеется, не мог.
Еще в 30-е годы критик выступал против такого рода использования фантастики. Он писал, например, о «литературном мистицизме» Жуковского, «который состоял в мечтательности, соединенной с ложным фантастическим. ..»
«Портрете» Гоголя. « Портрет", - утверждал критик,-есть неудачная попытка г. Гоголя в фантастическом роде». И тут же, несколько ниже, добавлял: «Вообще надо сказать, фантастическое как-то не совсем дается г. Гоголю...»
Что же касается фантастики, то отношение к ней критика становится все более и более отрицательным. Высоко ценя талант Гофмана и ого юмор, Белинский вместе с тем осуждает его «нелепый и чудовищный фантазм» . В другом своем выступлении критик пишет, что «фаптазм составляет самую слабую сторону в сочинениях Гофмана...» 3.
В специальной статье, посвященной выходу в свет собрания сочинений В. Одоевского, Белинский высоко оценивает такие «прекрасные юмористические очерки» писателя, как «Сказка о мертвом теле, неизвестно кому принадлежащем» и «Сказка о том, по какому случаю Коллежскому Советнику... Отношению не удалось в Светлое Воскресение поздравить своих начальников с праздником». Имеете с тем критик весьма нелестно отзывается о тех произведениях В. Одоевского, «в которых он решительно начал уклоняться от своего прежнего направления в пользу какого-то странного фантазма.
«натуральной школы». Не удивительно, что сторонники реализма в русской литературе 40-х годов почти не обращаются, в своих произведениях к фантастике и гротеску. Они предпочитают использовать правдоподобные формы, стремясь запечатлеть окружающую действительность во всей се конкретности. Для поэтики «натуральной школы» характерны опора на конкретные, реальные факты и следование принципу жизненного правдоподобия.
узость. И некоторые представители «натуральной школы» стремятся использовать в своих реалистических произведениях не только правдоподобные формы, но и фантастику, гротеск.
«Двойник». Как известно, Белинский отнесся к этой попытке весьма скептически. Насколько восторженно встретил он предыдущую повесть Достоевского - «Бедные люди», настолько же прохладно отозвался о «Двойнике». «Существенный недостаток» этой новой повести Белинский увидел в ее «фантастическом колорите». Критическое мнение о «Двойнике» сопровождалось тезисом, носившим характер общетеоретического вывода: «Фантастическое в паше время может иметь место только в домах умалишенных, а не в литературе, и находиться в заведывании врачей, а не поэтов»
Совершенно ясно, что подобное теоретическое положение отнюдь не способствовало развитию фантастики и гротеска в реалистической литературе. И тем не менее формы эти постепенно начинают возрождаться: к ним обращается не только Достоевский, но и Салтыков. |
