Падение и Возрождение Онегина
1. Выморочный день Онегина в первой главе романа:
А) «Бывало, он еще в постеле: / К нему записочки несут. / Что? Приглашенья? В самом деле, / Три дома на вечер зовут...» Но «еще в постеле» в светской круговерти - не утро, а «на вечер» не значит вечер. «Утро в полночь обрати... Проснется за полдень...» - вот цикличность светского времени.
«обедом», который прозвонит герою его «недремлющий брегет». К тому же «обед» и не просто еда, призванная удовлетворить естественное чувство голода. Определяемый брегетом, он- ритуал, заканчивающийся с началом нового ритуала независимо от того, насытился ли человек. «Еще бокалов жажда пробит /Залить горячий жир котлет, / Но звон брегета им доносит, / Что новый начался балет». Всесильный в установленной им цикличности брегет властвует над героем;
Б) резкий, контраст дня Онегина с днем остального мира:
«Встает купец, идет разносчик,/ На биржу тянется извозчик...» и т. д. (строфа XXXV, где есть еще и такая строчка: «Проснулся утра шум приятный»), и Онегин, который именно в это время «полусонный / В постелю с бала едет...»;
«Она любила на балконе / Предупреждать зари восход...», т. е. просыпается с живой природой и уже только этим противопоставлена механическому распорядку светской жизни, ее надменной надчеловечности, которая подобно коррозии разъедает человеческую душу.
2. Разочарованность Онегина:
«причудницах большого света»;
Б) «Измены утомить успели; / Друзья и дружба надоели»;
«... разлюбил он наконец / И брань, и саблю, и свинец»;
Г) «... рано чувства в нем остыли; / Ему наскучил света шум...» - «... русская хандра» / Им овладела понемногу; / Он застрелиться, слава Богу, / Попробовать не захотел, / Но к жизни вовсе охладел».
3. «Разве он знает душу человеческую?» (Достоевский об Онегине). Что знает Онегин о людях? Он знает, что они:
Г) корыстолюбивы;
Д) изменчивы в любви;
Ж) «Кто жил и мыслил, тот не может / В душе не презирать людей» - вот итог такого знания.
«Иных он очень отличал / И вчуже чувство уважал». Но как раз это «иных» и это «вчуже» свидетельствуют о его характерной избирательности, допускающей только, что есть люди не хуже его, равные ему.
И) Разочаровавшись в светской суете, он, так сказать, умом возвысился над ней, умом постиг ее неравенство ему. Но, изощрив его ум, она же опустошила его душу, что в совокупности привело к «чувству превосходства», истинное содержание которого раскрывает, следуя своему эпиграфу, пушкинский роман.
«... Который внутри себя гораздо проще, лучше и добрее своих идеалов, который наделен критическою способностью здорового русского смысла, то есть прирожденною, а не приобретенною критической способностию, который - критик, потому что даровит, а не потому что озлоблен, хотя сам и хочет искать причин своего критического настройства в озлоблении, и которому та же критическая способность может - того и гляди,- указать дорогу...» (Аполлон Григорьев об Онегине):
А) подневольная дуэль Онегина (подневольная, потому что у него не хватило духу и смелости от нее отказаться: «Но шепот, хохотня глупцов»);
Б) непреднамеренное убийство Онегиным Ленского: «Несчастный Ленский жертвой пал...» - вспоминает об этом Онегин в письме к Татьяне;
В) поспешный отъезд Онегина из деревни после убийства Ленского;
«Отрывках из путешествия Онегина», узнаем, что, они были больше похожи на беспорядочное бегство (вспомним Алеко и Чацкого, которые бегут от себя, но не могут убежать): так, если в Нижнем Новгороде Онегин успел почувствовать «меркантильный дух» Макарьевской ярмарки, если на Кавказе при виде больных он сетует: «Я молод, жизнь во мне крепка; / Чего мне ждать? тоска, тоска!..», то Астрахань он проскакивает как бы сомнамбулически: сообщая о том, что герой едет в нее, автор не удостаивает этого города ни единой строчкой. «И путешествия ему, / Как всё на свете, надоели», - говорит об этом автор в восьмой главе романа, где Онегин встречает замужнюю Татьяну и где начинается его духовное возрождение...
свет почтительно склониться перед ней. Но подлинное ее торжество над ним в том, что «цвет столицы» словно поджимает хвост, тушуется перед Татьяной, где бы она ему ни являлась - в ее доме или на ее выездах.
«К ней дамы подвигались ближе; / Старушки улыбались ей; / Мужчины кланялися ниже, / Ловили взор ее очей; / Девицы проходили тише / Пред ней по зале...» - вот как духовно воздействует на людей Татьяна, заставляя их стать лучше, чем они есть! Разумеется, такому же духовному воздействию подвергся и Онегин.
«Пушкин даже лучше бы сделал, если бы назвал свою поэму именем Татьяны, а не Онегина, ибо бесспорно она главная героиня поэмы» (Достоевский). Но, называя роман именем Онегина, Пушкин не умалял этим фигуры Татьяны. Герой и героиня - Онегин и Татьяна - очень много значат в жизни друг друга. И все же если Онегину суждено, пробудив ее душу к любви, как бы испытать душу влюбленной в него Татья-
хандрой, но как бы усыплена ею. Иными словами: не столько Онегин существует в романе ради Татьяны, сколько Татьяна ради Онегина. Поэтому он, а не она тот герой, во имя которого затеяно повествование.
«Эй, смотри: хандра хуже холеры, одна убивает только тело, другая убивает душу», - Пушкин писал это в 1831 г. Плетневу, после того как закончил роман, где указал на единственное средство, которое в состоянии избавить человека от опаснейшего душевного недуга, - на любовь! |
