Мотивы дружбы в лирике Пушкина
Летом 1817 года двадцать девять юношей прощались с Царским Селом, с любимыми парками и прудами, со знамениты ми дворцами и беседками, где им так славно мечталось в тишине, с наставниками, хранившими их юность, и с Лицеем, который навсегда останется для них родным домом. Никто не сможет выразить это лучше Пушкина: «Куда бы нас ни бросила судьбина и счастье куда б ни повело, всё те же мы: нам целый мир - чужбина, Отечество нам Царское Село».
юности? По мнению Ю. Лотмана, главным было чувство дома, которого в детстве Пушкин был лишен. Лицей же стал первым местом в его жизни, которое он осознал и почувствовал как родное. «В начале жизни школу помню я», признавался сам Пушкин. Да, конечно, и это воспоминание грело его душу, ибо лицей, как сегодня уже ясно всем, был замечательным учебным заведением. «Моя студенческая келья вдруг озарилась: Муза в ней открыла пир младших затей», - и в этом признании слышим мы благодарность Пушкина лицею, так как именно там он впервые почувствовал себя поэтом: «Старик Державин нас заметил и, в гроб сходя, благословил». А еще в эти же годы происходит знакомство с Чаадаевым и Кавериным, сближение с семьей Карамзина, с членами «Арзамаса», публикация первого серьезного стихотворения другу стихотворцу «Вестнике Европы».
И все-таки главным чувством, вынесенным из лицея и скрашивавшим всю жизнь Пушкина, было чувство товарищества братства, дружбы. В стихотворении «Разлука», написанном к окончанию Лицея и подаренном В. Кюхельбекеру, Пушкин поклялся: «Где б ни был я: в огне ли смертной битвы, при мирных ли брегах родимого ручья, - святому братству верен я». Именно лицей определил то великое место, которое занимает тема дружбы в лирике Пушкина. И дело даже не в количестве стихотворений или отдельных строк, прямо посвященных лицейским друзьям, а в их, если можно так выразиться, удельном весе. Посвящения друзьям, единомышленникам, близким людям можно найти у любого поэта, во, пожалуй, невозможно назвать кого-либо, кроме Пушкина, у кого мотивы товарищества, дружества стали бы предметом лирического восторга, темой непревзойденных элегий и лирических посланий. Поистине, Пушкин - единственный в нашей литературе поэт дружбы.
«чугунников». Скрепив свою вечную дружбу одинаковыми чугунными кольцами, которые подарил им директор Лицея Е. А. Энгельгардт, они решили собираться каждый год 19 октября, в честь дня торжественного открытия Лицея в 1811 году. И непременно собирались в Петербурге, чаще всего у Яковлева, старосты их курса, и вели протоколы этих встреч, и оставили нам эту бесценную память о благородстве, верности, любви.
«19 октября» 1825 года. Прошло уже несколько лет разлуки Пушкина с друзьями: сначала южная ссылка, вслед за ней - заточение в Михайловском без какой-либо надежды на скорое возвращение: «Печален я: со мною друга нет, с кем долгую за пил бы я разлуку, кому бы мог пожать от сердца руку и пожелать веселых много лет». Написанное вдали от друзей, от Петербурга, стихотворение Пушкина прямо обращено к собравшимся товарищам и прежде всего напоминает им об отсутствующих «на братской перекличке» «Я пью один, и на брегах Невы меня друзья сегодня именуют. Но многие ль и там из вас пируют? Еще кого не досчитались вы?» Среди тех, кого уже в двадцать пятом году не было среди друзей, Пушкин первым называет Николая Корсакова: «Под миртами Италии пре красной он тихо спит, и дружеский резец не начертал над братскою могилой слов несколько на языке родном».
Еще не догадываясь об этом, Пушкин в «19 октября» 1825 го да как бы закладывает сам для себя основы традиции, которой уже никогда не изменит: во всех посвящениях лицейской годовщине прежде всего вспомнить о тех, кого нет рядом с друзьями, В 1827 году это будут Иван Пущин и Вильгельм Кюхельбекер, сосланные в Сибирь, в 1831 году - «шесть мест упраздненных стоять, а среди них - «любимейший из любимых» Антон Дельвиг. Но эти мотивы скорби зазвучат еще нескоро, и в 1825 году Пушкин с любовью и нежностью вспоминает тех друзей, с которыми ему посчастливилось повидаться за время Михайловской ссылки: «Поэта дом опальный, о Пущин мой, ты первым посетил, ты усладил изгнанья день печальный, ты в день его Лицея превратил»; «Ты, Горчаков, счастливец с первых дней... невзначай проселочной дорогой мы встретились и братски обнялись»; «И ты пришел, сын лепи вдохновенной, о Дельвиг мой!» Пушкин вспомнит в этих стихах и мореплавателя Федора Матюшкима, которому еще предстоит вписать много страниц в историю России, и Вильгельма Кюхельбекера (* брат родной, но музе, по судьбам»), и наставников, которым он воздает, «подъяв кустам признательную чашу», и даже выславшего его из Петербурга императора Александра: «Он взял Париж, он основал Лицей». Однако главным в стихотворении 1825 года становится истинный гимн дружбе, навсегда вошедший в сознание и память любого русского читателя: «Друзья мои, прекрасен наш союз! Он как душа неразделим и вечен, неколебим, свободен и беспечен, срастался он под сенью дружных муз».
Кому ж из нас под старость день Лицея
Торжествовать придется одному?
Докучный гость, а лишний, и чужой,
Он вспомнят нас и дни соединений,
Закрыв глаза дрожащею рукой.
Пускай же он с отрадой, хоть печальной,
Как ныне я, затворник ваш опальный,
Конечно, ни Пушкин, когда он писал эти строки, ни его друзья, когда они их читали, ни Белинский, когда он плакал над этими стихами, - никто не мог знать, что этим последним лицеистом окажется уже упоминавшийся в тех же стихах Александр Горчаков - единственный из лицеистов первого выпуска, который доживет до открытия опекушинского памятника Пушкину в Москве в 1880 году.
Чистота, бескорыстие, широта дружеского чувства Пушки на поразительны. И вдруг такая странность: в том же году, почти одновременно с «19 октября». Пушкин пишет стихотворение «Дружба», состоящее из одного четверостишия:
Что дружба?
Обиды вольный разговор,
«Друзья мои, прекрасен наш союз!» Что вызвало к жизни эти горькие и безжалостные строки? Просто ли дурное настроение или всколыхнувшиеся вдруг воспоминания о встречах и отношениях с людьми, далекими от лицея? Может быть. Ведь и в стихотворении «19 октября» есть тень этих горьких впечатлений: «Друзьям иным душой предался нежной, но горек был небратский их привет». Пушкин не хочет вспоминать клевету, предательство, коварство «иных друзей» - тех случайных людей, с кем свела его судьба; он не хочет омрачать этими воспоминаниями стихи, посвященные Лицею, но горечь и обида, видимо, так сильны в его душе, что нечаянно отчеканиваются в это короткое четверостишие.
«19 октября» 1827 года - один из шедевров лирики Пушкина. В этом коротком стихотворении воплотился весь Пушкин, желающий добра и счастья не только самым близким своим друзьям, но и тем, кто был далек от него, как Модест Корф, например. Пушкин благословляет и тех, кто томится в казематах или ссылке (Пущин, Кюхельбекер), и тех, кто подолгу «царской службы» им противостоит. Жизнь не развела, а разбросала их, но лицей остается для всех незыблемым и святым сим волом дружбы.
Бог помочь вам, друзья мои,
В краю чужом, в пустынном море
«Плакать хочется до чего хорош Пушкин!»
и печальные для себя решения.
Так, 19 октября в Болдине была сожжена «десятая песнь «Онегина», о чем Пушкин сделал запись в дневнике. Но такие стихи, как «Разлука», «19 октября» 1825 и 1827 годов, «Пущину» («Мой первый друг, мой друг бесценный!»), «Чем чаще празднует лицей...» навсегда вошли и в историю лицея, и в русскую поэзию. Среди них особое место занимает одно из последних лирических стихотворений в жизни Пушкина - «Была пора...» Написанное к 19 октября 1836 года, оно не было закончено. По воспоминаниям друзей, Пушкин начал его читать, но не смог, разрыдался. Яковлев взял у него листок, дочитал, и друзья попросили его закончить стихи. Пушкин пообещал, но стихотворение так и осталось незавершенным.
В нем использована та же стихотворная форма, что и в элегии 1825 года: тот же размер, тот же объем строфы, - как будто Пушкин хотел напомнить друзьям те давние времена, когда он восклицал: «друзья мои, прекрасен наш союз!» Он и в самом деле хотел многое напомнить своим товарищам: не случайно через все стихотворение проходит это повторяющееся «Вы помните?», «Припомните, о други...» Но то, что было, прошло:
Меж нами речь не так игриво льется,
И реже смех средь песен раздается,
И чаще мы вздыхаем и молчим.
«Просторнее» - это потому, что уже нет шестерых товарищей, и безвременная смерть их омрачает дружеское веселье. Еще в 1831 году Пушкин написал: «И мнится, очередь за мною». И он угадал: он оказался седьмым, ушел вслед за Дельвигом.
«Отсутствие воздуха», погубившее Пушкина, о котором позже скажет Александр Блок, остро ощущается в этих стихах, как ни в каких других. Будущего нет, осталось только прошлое:
«Была пора: наш праздник молодой сиял, шумел и розами венчался, и с песнями бокалов звон мешался, и тесною сидели мы толпой. Теперь не то...» Впереди у поэта тяжелые преддуэльные месяцы, потом поединок с Дантесом, смертельная рана и мучительная смерть. По прихоти судьбы секундантом на последней, смертельной дуэли Пушкина будет лицейский товарищ Константин Данзас, о снисхождении к которому поэт будет на смертном одре просить Николая: «Он мне брат...» И почти последними словами умирающего Пушкина будут слова: «Как жаль, что нет здесь сейчас ни Пущина, ни Малиновского...« Лицейских товарищей позовет поэт в последние минуты жизни, как будто еще раз вспомнит клятву своей прекрасной юности: «Где б ни был я: в огне ли смертной битвы, при мирных ли брегах родимого ручья, - святому братству верен я». |
