Автопортрет Пушкина
Талантливое искусствоведческое «прочтение» автопортрета может быть дополнено пушкинскими стихами «К другу стихотворцу», обращениями к Музе борьбы и мести оды «Вольность», клятвами:
... Свой дух воспламеню жестоким Ювеналом,
В сатире праведной порок изображу
И нравы сих веков потомству обнажу...
«Страшися участи бессмысленных певцов, Нас убивающих громадами стихов, Страшись бесславия», В которых «слава» трактовалась в духе декабристской поэтики - славы гражданской, доблести служения отечеству, определяло основные особенности и черты того образа поэта, на которые ориентировался сам Пушкин.
облик в восприятии его люхи. В- Э- Вацуро, обобщив свидетельства пушкинских современников, «соткал» из них следующий словесный портрет: «Человек среднего роста с смугловатым оттенком кожи, сильным и легклм телом и маленькими аристократическими руками, за которыми тщательно следит. Он весь в движении, и естественность и непринужденность придают ему неуловимое изящество, заменяющее природную красоту. Действительно, в. этой подвижности есть что-то обезьянье: привычка грызть яблоко или акробатическая ловкость, с какой он бросается на диван, поджав под себя ноги. В незнакомом обществе он рассеян или угрюм; холодная вежливость, учтивое безразличие встречают назойливого любителя знакомств; проявления чужого ума или дарования мгновенно пробуждают в нем искру: глаза вспыхивают, звонкий, безудержный смех оглашает комнату... Чужое творчество, вступающее в гармонию с его собственными тайными замыслами, может вызвать у него слезы; появление любимого им человека - детскую, непосредственную радость. Оскорбленный, он становится страшен; лицо искажается, с полуоткрытых губ срываются несвязные слова, ужасные, оскорбительные... Еще час - и он спокоен и холоден. У барьера противник встретит «холодную и блестящую храбрость». Литературного врага ждет эпиграмма или убийственно остроумная ирония памфлета...»
«повелителе и кумире 20-х годов»? Чем привлекал он взоры и умы?
В архиве московского знакомого Пушкина Ивана Васильевича Киреевского, критика, публициста, сотрудника «Московского вестника» (брата известного собирателя русских народных песен и критика П. В. Киреевского) сохранилось любопытное стихотворное посвящение «Пушкину». Оно написано Э. Перцовым, литератором и публицистом, который познакомился с автором «Руслана и Людмилы» в начале 20-х годов. В послании отразилось искреннее, сердечное влечение к Пушкину со стороны поэтического окружения.
... Твоих веселий сердце просит,
Твоя печаль наводит грусть,
И девы помнят наизусть
Твои сердечные куплеты.
Как часто юные поэты.
Плетя на твой узор цветы,
Кончают рифмами твоими,
И рады б знать твои грехи,
Чтоб исповедоваться ими.
Чем важны такие признания? В них - отзвуки сердечных влечений молодого поколения начала прошлого века. Чувства, чаяния, восторги отразились так естественно и искренно.
в зените славы.
(в период ссылки летом 1826 г.) Пушкиным. Три стихотворных воспоминания о тех встречах рассказывают о поэте и о «приюте свободного поэта, Не побежденного судьбой»
П. Л. Яковлев, брат товарища Пушкина по лицею, встретив поэта после ссылки, описывая перемены в его внешнем облике (Пушкин отрастил тогда бакенбарды), замечает: «... впрочем, он все тот же,- так же жив, скор и по-прежнему в одну минуту переходит от веселости и смеха к задумчивости и размышлению».
Современников, близко знавших поэта, удивляло и поражало сочетание в одном человеке, казалось бы, несводимых, несоединимых качеств. Они по-своему, с той или иной долей проницательности передавали свои наблюдения. Многие замечали, как быстро менялось настроение поэта, как совмещались в нем детская,отзывчивость, искренность с проницательностью, умудренностью. Поэт А. Подолинский, петербургский знакомый Пушкина, свои впечатления об этих особенностях Пушкина передал в диалоге между Пушкиным и проводником-татарином в стихотворении «Переезд через Яйлу на южном берегу Тавриды». Описывается путешествие поэта в Крым, рассказ ведется от имени проводника-татарина:
Зато тебе и не приснятся. виды,
Какие нам встречалися порой...
И как тогда он был доволен, весел,
Он тешился от сердца, как дитя!
Терялся весь в забвеньи, в созерцаньи,
То звал меня и заводил со мною
Душевную и умную беседу...
Завершается рассказ проводника заключением: «... С улыбкою не соглашалось свежей Чело его, наморщенное мыслью».
В стихах, как и в мемуарных отзывах, поэт изображен в разные жизненные периоды, в различных обстоятельствах. Порой поэтические зарисовки напоминают мгновенные фотографии, сделанные пушкинским окружением, людьми, способными подмечать сокрытые от внешнего взора движения поэтической души. Н-ам же ценны любые, самые малые подробности. К тому же учитываем, что, став фактом поэтического портрета или стихотворного отзыва о поэте, попав в печать, свидетельство современника в той или иной степени влияло на восприятие поэта, акцентировало интерес к тем или иным свойствам его натуры.
При всей наивности и простоте показательны даже такие зарисовки, подобные «Думе о Пушкине» М. Маркова:
... Везде, всегда себя достойный,
Ты нас, волшебник, изумлял;
Пленял ли ты картиной стройной,
Язвил ли ты, иль тосковал;
Являлся ли в беседе шумной
И, с "видом шутки, речью умной
Лжемудрость варварски казнил,
Иль молньей быстрого ответа
И после, как дитя, был мил!
В. Г. Бенедиктова. Он знал Пушкина, встречался с ним на «субботах» в доме В. А. Жуковского. На такие вечера собирались потолковать о художественных новинках, здесь обсуждались события культурной и общественной жизни. В доме Жуковского на таких субботних собраниях нередко появлялся Пушкин - и...
... веселый, громкий хохот Часто был шагов его предтечей; Меткий ум сверкал в его рассказе;
Быстродвижные черты лица
Изменялись непрерывно; губы
Обличали вечную кипучесть
Зоркой мысли. Часто едкой злостью Острие играющего слова Оправлял он; но и этой злости Было прямодушие основой - Благородство творческой души, Мучимой, тревожимой, язвимой Низкими явленьями сей жизни... | 
