Нравственные идеалы А. С. Пушкина
Темы любви, дружбы, поэзии, свободы, долга и чести являются ведущими в произведениях А. С. Пушкина. Они часто трактуются в плане противопоставления ложного истинному, высокого низкому, реального идеальному. Темы высокой любви, абсолютной свободы, истинного назначения поэта и поэзии переосмыслялись Пушкиным на разных этапах его творчества. Чтобы составить представление о нравственном идеале поэта, необходимо проследить эволюцию тем, перечисленных выше.
В лицейской лирике А. С. Пушкина преобладают темы дружбы, любви, мотивы веселья, пира. Стихотворение Блаженство (1814) является своеобразной энциклопедией эпикурейских ценностей. Сатир советует юноше:
... Миг блаженства век лови;
Помни дружбы наставленья:
Без вина здесь нет веселья,
Нет и счастья без любви.
В это же время у Пушкина 1810-х годов на первый план выходит мотив гражданского долга. В стихотворении Вольность (1817) поэт изгоняет богиню любви ради музы Свободы:
Беги, сокройся от очей,
Цитеры слабая царица!
Где ты, где ты, гроза царей,
Свободы гордая певица?
Приди, сорви с меня венок,
Разбей изнеженную лиру...
которые до Пушкина редко существовали рядом: гражданской оды и любовной элегии. В стихотворении Краев чужих неопытный любитель... (1817) автор говорит одновременно о гражданине с душою благородной, возвышенной и пламенно свободной и о женщине не с хладной красотой, но с пламенной, пленительной, живой. Здесь в стихотворении на высокую тему присутствует авторская ирония:
Отечество почти я ненавидел
И примирен с отечеством моим.
В послании К Чаадаеву (1818) гражданские и любовные мотивы тесно переплетаются:
возможным для многих современников поэта. Рылеев писал:
Увы! моя отчизна страждет.
Для Пушкина-романтика идеалом является стихия, поскольку именно ей присуще состояние абсолютной свободы. В стихотворении К морю (1824) появляются намеки на реальных людей, которые являлись своего рода образцами для Пушкина периода южной ссылки это излюбленные романтиками Наполеон и Байрон. Пушкин подчеркивает их близость к свободной стихии:
Твой образ был на нем означен.
Он духом создан был твоим:
Как ты, могущ, глубок и мрачен.
Как ты, ничем не укротим.
Позже Пушкин противопоставит стихию человеку (Медный всадник, Пир во время чумы, Весы). Положение над бездной будет ассоциироваться и со стремлением к свободе, и с вызовом стихии:
Есть упоение в бою,
И бездны мрачной на краю,
И в разъяренном океане...
Во второй половине 1820-х годов пушкинское понимание свободы меняется. Тема гражданских прав уходит на второй план основной становится внутренняя свобода. В связи с этим переосмысляется и тема назначения поэта и поэзии.
В оде Вольность (1817) Пушкин писал:
Хочу воспеть Свободу миру,
На тронах поразить порок.
В стихотворении Я памятник себе воздвиг нерукотворный... (1836) читаем:
Что чувства добрые я лирой пробуждал...
Державин же в вольном переводе этого стихотворения Горация ставил себе в заслугу умение истину царям с улыбкой говорить. Таким образом, Пушкин 1830-х годов считает миссией поэта, в первую очередь, не тираноборство и обличение рабства, а способность милость к падшим призывать. Гражданские ценности уступают место общечеловеческим.
У Пушкина середины 1820-х поэтическое вдохновение осмысляется как Божий дар:
Но лишь божественный глагол
Душа поэта встрепенется,
Как пробудившийся орел.
Поэт отождествляется с пророком, который идет из пустыни в мир, чтобы глаголом жечь сердца людей.
Герой стихотворения Поэт и толпа (1827) отсылает непосвященных прочь:
Подите прочь какое дело
Поэту мирному до вас!
Пророк должен жить среди людей, а поэту из вышеупомянутого стихотворения уготована другая судьба:
Дорогою свободной
Иди, куда влечет тебя свободный ум...
Именно поэту у позднего Пушкина свойственна абсолютная внутренняя свобода, но это состояние длится недолго, оно принадлежит мгновению.
В Осени (1833) Пушкин фиксирует момент поэтического вдохновения:
И мысли в голове волнуются в отваге,
И рифмы легкие навстречу им бегут,
Минута и стихи свободно потекут.
Это и есть момент наивысшей свободы. Далее следуют пропущенные строфы графический эквивалент текста, так как в то мгновение, когда на бумаге появляется первое слово, поэт теряет абсолютную свободу творчества.
Итак, у позднего Пушкина идеальным может быть только мгновение. Этот мотив возникает и в любовной лирике поэта. Стихотворение Я помню чудное мгновенье... можно разделить на три части. В первых двух строфах герой вспоминает женщину гения чистой красоты. В следующих восьми строчках он говорит о забвении милых черт. Затем душе настало пробужденье, и герою вновь является забытый образ. На первый взгляд, логичным было бы другое построение пятой строфы: виденье вновь является поэту, и его душа пробуждается. Идеальная любовь у позднего Пушкина неосуществима, она может существовать только в нематериальном мире, то есть в душе героя. Поэтому мистическому появлению милого образа должно предшествовать духовное пробуждение лирического героя.
Говоря о нравственных идеалах А. С. Пушкина, нельзя не затронуть проблему долга и чести, которая выходит на первый план в Капитанской дочке. В этой повести показаны два мира: дворянский и крестьянский. Каждый из них имеет свой быт, мировоззрение, овеян собственной поэзией. Еще в Истории пугачевского бунта Пушкин писал, что дворяне не могли сочувствовать участникам восстания, так как их интересы были слишком различны. Итак, примирение двух враждующих сторон невозможно. То, насколько они чужды друг другу, автор показывает даже на уровне речевых и стилистических несоответствий. Разговор Пугачева с хозяином постоялого двора наполнен пословицами, поговорками, иносказаниями, которых человеку из другой среды не дано понять. Гринев же называет этот разговор воровским, поскольку ему недоступен истинный смысл их речей. Дворянин и мужицкий царь по-разному трактуют одну и ту же калмыцкую сказку. Пугачев отождествляет себя с орлом, который живет всего на все только тридцать три года, но зато пьет живую кровь. Но, по Гриневу, жить убийством и разбоем означает клевать мертвечину, что является занятием ворона. После этой фразы Гринева разговор обрывается. Взаимопонимание между представителями мира крестьян и дворян здесь не представляется возможным.
Чью же сторону принимает Пушкин? На этот вопрос нельзя ответить. Автора интересует не правота той или иной группы, а возможность человеческого контакта между отдельными их представителями. Если в Дубровском на сторону крепостных может перейти благородный дворянин, то в Капитанской дочке эта роль отводится подлецу Шваб-рину. В рассматриваемой мною повести переход из одного враждебного лагеря в другой не может расцениваться как благородный поступок.
Одной из центральных в Капитанской дочке является проблема долга и чести. То, что эти понятия едины для крестьян и дворян, подчеркивает эпиграф к повести: Береги честь смолоду. Если эпиграф к главе, повествующей о быте Гриневых, взят из Княжнина, а главам, рассказывающим о пугачевцах, предпосланы народные песни, пословицы, то эпиграф ко всему произведению как бы объединяет его персонажей.
своего долга по отношению к бедной сироте, поэтому поведение героя не подчинено сословным ограничениям, законам, оно ситуативно. Здесь возникает мотив спасительной непоследовательности, неоднократно повторяющийся в Капитанской дочке. По логике вещей Пугачев должен пытать и казнить человека, явившегося в Бердскую слободу из осажденного Оренбурга, но он не делает этого. Екатерина как царица не может помиловать офицера, изменившего присяге, но она делает это из сочувствия к Маше Мироновой. Нарушение долга в его дворянском или крестьянском понимании оказывается спасительным для героев повести. Общечеловеческие ценности ставятся повествователем выше сословных. Контакт между представителями враждующих сторон возможен не на гражданском, а на сугубо человеческом уровне. Единственным способом сближения дворян и пугачевцев становится человечность.
в различных контекстах. Свобода может быть внешней и внутренней, любовь реальной и идеальной, недостижимой, долг гражданским и общечеловеческим. | 
