«Моцарт и Сальери»
«Моцарте и Сальери» в соответствии с поставленным себе поэтом заданием - дать художественный анализ чувства зависти в движении, в развитии, в переходе его в действие - такого единственного и центрального монолога нет и не может быть. Монологическое начало распределено по всей пьесе, разбито на три самостоятельных монолога. Но поскольку именно оно является художественной доминантой пьесы, им же определяется и композиционная ее структура - композиционный ритм, заключающийся в равномерном чередовании монологических явлений - трагических вопросов-раздумий Сальери - с явлениями диалогическими, толкающими вперед внешнее сценическое действие, а тем самым и внутреннюю драму Сальери. Именно этот композиционный ритм и выдержан на протяжении всей пьесы: монолог - диалог - монолог (первая сцена) - диалог - монолог (вторая сцена). Как видим, монологическое начало здесь преобладает, охватывая со всех сторон как бы оправленные в него диалогические куски.
«Моцарта и Сальери» не только разговаривают о музыке, музыка сама, притом именно как таковая, непосредственно и обильно входит в словесную ткань произведения.
В первой сцене сначала играет «из Моцарта» слепой скрипач; затем сам Моцарт исполняет на фортепиано свое новое произведение. Во второй сцене Моцарт снова исполняет на фортепиано свой «Реквием».
ломает она и жанра пьесы Пушкина, не превращает его трагедии в покую музыкальную драму. Нет, музыка, естественно, вполне реалистически оправданно присутствующая в пьесе, развертывающей трагический эпизод из ЖИЗНИ двух музыкантов, включена в «Моцарте и Сальери» в само драматическое действие, в качестве органической его части. Недаром Сальери отзывается каждый раз на исполняемую перед ним моцартовскую музыку с еще большей драматической напряженностью и остротой, чем на словесные реплики Моцарта.
непрерывно, как привидение. Сальери, больше всего на свете любящий музыку, сам талантливый музыкант, тонко и глубоко чувствующий и понимающий ее, не может не наслаждаться гениальными творениями Моцарта. Но чем больше он ими упивается, тем мучительнее завидует их творцу. Недаром решение убить Моцарта окончательно складывается в Сальери сразу же после того, как он пришел в величайший восторг, прослушав новое его творение:
Какая глубина!
Какая смелость и какая стройность!
Ты, Моцарт, бог...
«в трактире Золотого льва», во время которого он и намерен его отравить. А как встрепенулся Сальери, услышав в следующей, второй, сцене - сцене отравления, что Моцарт сочиняет «Реквием», то есть заупокойную обедню, - известие, поразившее завистника неожиданным совпадением с задуманным им преступным замыслом. Исполнение вслед за тем Моцартом его «Реквиема» является самым трагическим моментом во всей пьесе. Ведь Моцарт, играющий с ядом в крови, который уже начинает р нем действовать, не знает, что свой «Реквием» он играет над самим собой, что играет он вообще в последний раз в своей жизни. Зато это прекрасно знает и сознает отравитель Сальери. И снова в нем противоречиво сочетаются предельное упоение божественной музыкой Моцарта - и холодная ненависть к ее творцу:
Моцарт
Но я нынче нездоров, Мне что-то тяжело; пойду, засну. Прощай же!
Сальери
Ты заснешь Надолго, Моцарт!
Но ужель он прав,
И я не гений?.. - и т. д.
Но Пушкин не только делает музыку органическим и равноправным элементом драматического действия; он пользуется ею и как замечательным художественным приемом, помогающим ему полнее и ярче воссоздать образ Моцарта. Причем и тут Пушкин действует с гениальным расчетом великого зодчего художественного слова.
По уже известным нам основаниям Пушкин не дает Моцарту ни одного монолога; зато он раскрывает гениального музыканта непосредственно в его великих созданиях. Ведь если при чтении «Моцарта и Сальери» мы узнаем об исполнении по ходу пьесы его произведений только из ремарок, при представлении пьесы на сцене, для чего она, конечно, была предназначена, они и в самом деле исполняются, звучат нам.
Наоборот, в пьесе не исполняется ни одного музыкального произведения Сальери (два-три такта, которые Моцарт напевает во время обеда из оперы Сальери «Тарар», понятно, не в счет).
Причем трем монологам Сальери в точности соответствует троекратное исполнение произведений Моцарта. Мало того, и распределены они строго соответственно. В первой сцене - два монолога Сальери и между ними два исполнения музыки Моцарта. Во второй сцене - одно исполнение и один заключительный монолог Сальери. Наконец, подчинено определенному композиционному замыслу и место, отведенное в каждой из сцен игре Моцарта. В первой сцене за ремаркой «играет» идет краткий обмен репликами между Сальери и Моцартом (тринадцать с половиной стихов); затем Моцарт уходит, и сцепа кончается- монологом Сальери. Во второй сцене за ремаркой «играет» следует столь же короткий обмен репликами (семнадцать стихов); затем Моцарт также уходит, и сцена кончается тоже монологом Сальери. Снова, как видим, столь излюбленная Пушкиным полная симметрия.
Рассмотренная нами композиция «Моцарта и Сальери», как мы могли убедиться, труднее уловима глазом, сложнее, чем поражающая необычайной четкостью и подлинно классической простотой архитектурных линий композиция «Скупого рыцаря». Но и она подчинена своему, строго продуманному, в соответствии с поставленным художественным заданием архитектурному чертежу; и здесь поэт нашел единственно правильное расположение частей по отношению к целому. |
