«Моцарт и Сальери»
«Скупой рыцарь» отчетливо проявились некоторые общие для всего драматического цикла черты. Герои сами создают безвыходные коллизии, и их карают собственные страсти. Пушкин всюду сохраняет объективность и не вмешивается в ход действия. Однако он не устраняется от оценки идей, чувств, поступков персонажей, которая вытекает из тщательно продуманной Пушкиным композиции взаимоотношений героев, чередования событий, эпизодов, сцен. Пушкин относит действие трагедий к далеким или сравнительно отдаленным эпохам, но в трагедиях ощутимо живое дыхание пушкинской современности, ибо индивидуалистические идеи и страсти - характерные ее приметы.
«убегает» от действительности, а познает ее сущность, анализирует и объясняет. Тема «ужасного века, ужасных сердец» продолжается и в трагедии «Моцарт и Сальери». Сальери, как и Барон, одержим честолюбивым стремлением самоутвердиться. Ему для этого необычайно важно сознание своей гениальности, своей причастности к жрецам искусства. Щедрый Моцарт великодушно объединяет себя с Сальери, считая его таким же избранником. Но порой Сальери одолевают сомнения. Колебания Сальери знаменательны: в них отражается борьба страстей в его душе. Он то включает себя в сойм великих, то причисляет к «чадам праха». Имена гениев - Глюка, Рафаэля, Алигьери (Данте), Гайдна, Бомарше, Буонарроти - у него на устах. Это выдает тайные мысли итальянца. Но Сальери испытывает и горькие терзания, вспоминая о своей «глухой славе».
«Перерожденный» Сальери произносит монолог, в котором обозревает всю прошлую жизнь и исследует причины своего теперешнего состояния. Именно сейчас, в данную минуту, у него «прояснился» ум, и он осознал, что новая идея-страсть овладела им. Позади остались детские годы, мечты, надежды, упорный труд, медленное восхождение к вершинам мастерства. Сальери достиг в искусстве «степени высокой», ему «улыбнулась» слава, он был «счастлив». Наделенный «любовию к искусству», тонко чувствующий гармонию и способный к искреннему наслаждению ею, он вложил все свои духовные силы и волю в изучение тайн музыки. На пути к их постижению он устремлялся навстречу новым знаниям, возвышаясь в собственных глазах своим упорством, постоянством. Он считал свою дорогу в искусстве единственно возможной и единственно правильной. В ней заключена высшая справедливость - за труд, испытания воли, «ранние невзгоды» непременно следует достойная плата.
своим талантом, и ни один эпизод не раскрывает Сальери с этой стороны. Счастье, слава, покой пришли к Сальери благодаря «трудам, усердию, молениям». Сальери вознагражден за преданность искусству. Он получил законную мзду. Таков общий порядок, таковы устои жизни, уверен Сальери.
«Скупой рыцарь» кончается тем, что Барон внезапно поражен бессмысленностью и бесплодностью прожитой жизни, то «Моцарт и Сальери» начинается с крушения счастья Сальери, утратившего все достигнутое. Слава Моцарта - слава его гения, его природного дара. И Сальери понимает, что одаренности можно противопоставить только одаренность, а не жертвы, принесенные ради искусства и тем более ради себя. «Бессмертный гений» дан Моцарту отнюдь не в награду любви горящей,- он «озаряет голову безумца, гуляки праздного». Перед этим бесспорным фактом меркнут все усилия Сальери. Сознание напрасно затраченных трудов заставляет Сальери страдать, мучительно завидовать и восстать против несправедливости. Моцарт становится для Сальери живым воплощением мировой, космической неправоты и личной обиды. Начав монолог словами всеобщего отрицания («Все говорят: нет правды на земле. Но правды нет - и выше. Для меня так это ясно, как простая гамма»), Сальери постепенно суживает круг своего недовольства и замыкает его на конкретной личности («О Моцарт, Моцарт!»). В Моцарте сосредоточивается враждебное Сальери творческое начало, свойственное самой жизни, самому бытию, вечно созидающей природе. В «бунте» Сальери совместились и грозное своеволие индивидуалистического протеста, и мелочное чувство зависти. Он и страшен, покушаясь в мрачном одиночестве восстановить былое спокойствие ценой гибели Моцарта, и беззащитен, беспомощен перед очевидностью его творческой мощи. Так некогда «гордый» Сальери стал «завистником презренным», ополчился в черной злобе на весь мир и избрал жертвой своего друга Моцарта. Гениальность Моцарта кажется ему причиной его несчастий. Но разве Моцарт мешает ему жить и творить? Конечно, нет! Он даже не подозревает о мучениях Сальери.
«Моцарт и Сальери» развертывается в XVIII веке, в то время, когда господствовала рационалистическая философия. Она учила, что все в мире расчислено. Сальери твердо усвоил механическую рассудочность столетия. Он давно отвел каждому явлению свое место. Музыкальные занятия он подчинил сухой и мертвенной логике. Композитор для него замкнут в сфере одних только музыкальных созвучий, и высокое искусство существует вне жизни. В искусстве Сальери находит и возвышенное, и поэтичное, а в жизни одно лишь низкое, обыденное и прозаическое. Моцарта Сальери тоже разделил на Моцарта-человека и Моцарта-композитора. По его понятиям, гений ничем не похож на простых смертных, а Моцарт в его гениальности Сальери не сомневается - противоречит его идеалу: обыкновенный человек, он играет на полу со своим сыном, влюбляется, слушает дурное исполнение нищего скрипача, не придает никакого значения тому, что он «бог» в музыке, и встречает шуткой слова Сальери, который не в силах принять единство в Моцарте гениального и обыкновенного, «гуляки праздного» и «херувима», «творца райских песен». В этом и усматривает Сальери роковую «ошибку» природы. Ведь у самого Сальери все наоборот: чтобы стать музыкантом, он презрел жизнь («Отверг я рано праздные забавы; науки, чуждые музыке, были постылы мне; упрямо и надменно от них отрекся я и предался одной музыке»), он откровенно признается: «Хоть мало жизнь люблю». В Сальери есть что-то мертвенное, его мучит «жажда смерти». Смертная истома касается и его музыкальных занятий: «Звуки умертвив, музыку я разъял, как труп. Поверил я алгеброй гармонию». Разделив сферы жизни и музыки, Сальери постоянно разрушает гармонию. Потому-то и вдохновенье приходит к нему не часто. Он охотнее наслаждается чужими произведениями, чем творит свои. В трагедии играет только Моцарт, Сальери лишь слушает.
искусству или воспитанию нравственности. В Сальери борется грубо утилитарное представление об искусстве и непосредственное, живое чувство прекрасного, но побеждает все-таки первое. Моцарт, по мнению Сальери, совершенно бесполезен. Он «возмущает» в людях «желанье», раздвигает перед ними горизонты идеала, но смертные - «чада праха» - никогда его не достигнут, потому что для надменного Сальери люди - существа низкие. Пробужденное музыкой Моцарта «желанье» останется «бескрылым»: люди неспособны подняться на более высокую духовную ступень. Убеждение в неискоренимой порочности человека - вот что скрывается за рассуждениями Сальери о «пользе» Моцарта. И этот антигуманный взгляд Сальери обнажает его собственную нравственную испорченность. Сальери, например, не верит, что Бомарше - отравитель, но объясняет это заурядностью его натуры, открыто презирая человеческие качества своего друга («Смешон для ремесла такого»). Моцарт, напротив, убежден в нравственной чистоте Бомарше-человека, и основанием служит для Моцарта гениальность Бомарше-драматурга. Сальери, таким образом, ненавидит Моцарта и за его веру в нравственное богатство человека, в способность человека к духовному росту. |
