«Историей села Горюхина», «Дубровским», «Капитанской дочкой» Пушкин вслед за великим защитником крепостного крестьянства в XV в. А. П. Радищевым положил начало тому вниманию к крестьянскому вопросу, которое с 40-х годов прошлого века становится основным и ведущим в русской общественной мысли, в передовой русской литературе. Эти произведения Пушкина проникнуты сочувствием к страданиям закрепощенного парода, пониманием того, что причинами крестьянского недовольства являлись жестокость помещиков, притеснения крестьян, крепостнический гнет. Однако поэт не признал крестьянскую революцию как метод разрешения общественных противоречий русской жизни, назвав ее «бессмысленным и беспощадным бунтом», видя в ней лишь грозную разрушительную силу, лишенную творческого начала.
«насильственные потрясения, политические, страшные для человечества». Ему казалось, что противоречия между помещиками и крепостным крестьянством в России можно преодолеть мирным путем. Все это было проявлением слабых сторон мировоззрения поэта, его дворянских предрассудков. Еще Белинский писал о Пушкине: «Личность поэта везде является такой прекрасной, такой гуманной, но в то же время по преимуществу артистической. Везде видите вы в нем человека, душою и телом принадлежащего к основному принципу, составляющему сущность изображенного им класса; короче, везде видите русского помещика. Он нападает в этом классе на все, что противоречит гуманности, но принцип класса для него - вечная истина». В своей программе решения вопросов русской жизни той поры Пушкин не смог пойти дальше идей передового просвещенного дворянства.
менее отвратительный и бесчеловечный строй господства денежного мешка, прочно установившийся к тому времени в Западной Европе. Поэт глубоко взглянул на особенности нового, буржуазного строя. В статье «Джон Тендер» он с отвращением указывал на резкие противоречия буржуазной демократии в Северной Америке, тогда еще молодой капиталистической стране.
«С изумлением увидели демократию, - пишет Пушкин, в ее отвратительном цинизме, в ее жестоких предрассудках, в ее нестерпимом тиранстве. Все благородное, бескорыстное, все возвышающее душу человеческую - подавленное неумолимым эгоизмом и страстью к довольству (сонной)... рабство негров посреди образованности и свободы...»
«Египетских ночах». Поэт понимал необходимость промышленного прогресса России, но его страшила судьба народа при капиталистическом строе. «Прочтите жалобы английских фабричных работников: волоса встанут дыбом от ужаса, - писал Пушкин в очерках «Путешествие из Москвы в Петербург». Сколько отвратительных истязаний, непонятных мучений! какое холодное варварство с одной стороны, с другой - какая страшная бедность! Вы подумаете, что дело идет о строении фараоновых пирамид, о евреях, работающих под бичами египтян. Совсем нет: дело идет о сукнах г-на Смита или об иголках г-на Джаксона. И заметьте, что все это есть не злоупотребления, не преступления, но происходит в строгих пределах закона. Кажется, что нет в мире несчастнее английского работника, но посмотрите, что делается там при изобретении новой машины, избавляющей вдруг от каторжной работы тысяч пять или шесть народу и лишающей их последнего средства к пропитанию...». Ужасы капиталистической эксплуатации казались поэту страшнее положения русского крестьянства, и он, страшась «демократической» власти капиталистов, нередко размышлял над возможностью смягчения противоречий между дворянством и крепостным крестьянством. Еще в «Путешествии Онегина» в сатирических стихах Пушкин метко передаст меркантильный дух ярмарки, сочетающийся с крепостническими нравами.
Сюда жемчуг привез индеец,
Поддельны вина европеец,
Табун бракованных коней
Игрок привез свои колоды
И горсть услужливых костей,
А дочки - прошлогодни моды.
Всяк суетится, лжет за, двух
И всюду меркантильный дух.
Пушкин мечтал о таком будущем России, при котором социальный прогресс соединялся бы с развитием просвещения народа, гуманных нравов, подлинной свободы и человечности. Невозможность решения этой проблемы в условиях того времени и явилась источником многих трагических переживаний поэта в конце его жизни.
Пушкин не видел, кто мог бы осуществить те «великие перемены» в жизни России, необходимость которых была для него очевидна. Все яснее становится ему тупой, реакционный характер политики Николая , в котором было «много от прапорщика».
Все более разносторонними и, так сказать, имущими становятся духовные интересы поэта. Следя за иностранной, преимущественно французской, журналистикой, он был в курсе умственного движения на Западе в различных областях: ему были знакомы многие труды по эстетике, философии, естествознанию.
науки, стремившейся найти в общественной жизни закономерности, определить общий ход вещей. «Мы не принадлежим к числу подобострастных поклонников нашего века, - писал. Пушкин, - но должны признаться, что науки сделали шаг вперед. Умствования великих европейских мыслителей не были тщетны и для нас. Теория наук освободилась от эмпиризма, возымела вид более общий, оказала более стремления к единству»
за русским литературным движением, за московской университетской молодежью, увлекавшейся немецкой идеалистической философией и французским утопическим социализмом. |
