«Болдинская осень» в лирике Пушкина
и кассиру, где сообщал, что едет в село Болдино. Перед смертью отец выделил поэту небольшое имение в родовой вотчине. Казалось бы, предстоящая женитьба должна была делать его безоглядно счастливым, но Пушкин не чувствовал себя таким. «Милый мой, - Писал он Плетневу в Петербург, - расскажу тебе все, что у меня на душе: грустно, тоска, тоска. Жизнь жениха тридцатилетнего, хуже тридцати лет жизни игрока... Осень подходит. Это любимое мое время - здоровье мое обыкновенно крепнет - пора моих литературных трудов настает - а я должен хлопотать о приданном да о свадьбе, которую сыграем бог весть когда. Все это не очень утешно. Еду в деревню, бог весть, буду ли иметь там время заниматься и душевное спокойствие, без которого ничего не произведешь...».
Владимир, Муром, Лукоянов. Лошади резво взяли и вот оно, большое Болдино. Избы с двух сторон образовывали широкую улицу. Глаза они не радовали: серо и убого, хотя иная изба украшалась резными наличниками. Кибитка свернула к усадьбе, слева был пруд, дальше, на зеленом лугу, - белокаменная церковь; Справа, за оградой и стволами лип, - блекло-рыжий дом с верандой. За ужином приказчик пояснил, что ввод во владения не простой: Земля, которую Сергей Львович давал сыну, составляла не отдельное имение, а часть деревни Кистенево. Кроме того, после процедуры ввода, Пушкин собирался сразу же заложить имение, а это требовало его присутствия в уездном городе Сергач. Деньги нужны же были позарез: он, жених, обязался доставить своей невесте приданное; без него Наталья Ивановна Гончарова не отдавала за него свою дочь. Пушкин стоял у окна и думал, его не оставляла уверенность, что он свои дела завершит не позже двух-трех недель и возвратиться к невесте. Два месяца назад он писал ей из Петербурга: «Я мало бываю в свете. Вас ждут там с нетерпением. Прекрасные дамы просят меня показать ваш портрет и не могут простить то что у меня его нет...». Он улыбнулся и вспомнил свой сонет:
Чистейшей прелести, чистейший образец.
Утром Пушкин занялся делами. С приказчиком поехали в Кистенево. В Кистенево жили умельцы, изготовлявшие сани и телеги, крестьянки ткали холсты и сукна. Эти товары славились на базарах Лукояновского и Сергачского уездов и на самой Макаревской ярмарке. Вечером Пушкин разобрал свои бумаги. Пушкин представил болдиского народного батюшку. Сами собой заиграли озорные строки:
Со второго шелка
Лишился поп языка;
Слово «балда», как, наверное, и «балбес», пришло в русскую речь из татарского языка. Но «балбес», скорее всего, происходила от татарского «бильмес», что означает невежду. А «балда» должно было идти от «болдак», это слово означало рукоятку сабли или сабельный эфес. Не даром в старину слово «балда» стояло еще «ближе» к Болдину: в семнадцатом веке писалось «болда». У Пушкина память была цепкая, хотя документы и рукописи, относящиеся к этому столетию, он читал пять лет назад, когда писал «Бориса Годунова». Пушкин писал письмо Плетневу: «Ах, мой милый! Что за прелесть здешняя деревня! Вообрази, степь да степь, соседей ни души; езди верхом, сколько душе угодно, пиши дома, сколько вздумается, никто не помешает. Уж я тебе наготовлю всячины, и прозы и стихов». Достоверно известно, что в Болдино Пушкин
Седьмого января закончил стихотворение «Бесы».
«Элегию»
«Гробовщик»
Четырнадцатого сентября - повесть «Станционный смотритель»
Четырнадцатого сентября написал предисловие к «Повестям Белкина»
«Барышня крестьянка»
«Евгений Онегин»
«Ответ анониму».
Уже после возвращения в Москву, Пушкин писал Плетневу: «Скажу тебе (за тайну), что я в Болдине писал, как давно уже не писал. Вот что я привез сюда: две последние главы «Онегина», восьмую и девятую, совсем готовые в печать. Повесть, писанною октавами (стихов 400), которую выдам «Anonym». Несколько драматических цен, или маленьких трагедий, именно: «Скупой рыцарь», «Моцарт и Сальери», «Пир во время чумы» и «Дон Жуан». Сверх того написал около тридцати мелких стихотворений. Хорошо? Еще не все...».
Пушкин поставил точку в последней повести Белкина, а 23 октября уже закончил первую из маленьких трагедий - «Скупого рыцаря». Они следовали одна за другой: 26 октября - конец работы над «Моцартом и Сальери»,4 ноября - над «Каменным гостем» и шестого ноября - «Над пиром во время Чумы».
Проблема этих пьес перекликается с проблемами повестей Белкина и других произведений, созданных осенью того года. Жизнь и смерть. Сыновний и родительский долг. Сердце и ум человека, раскрывающийся в любви. Бедность и богатство. Эти четыре пьесы помогают нам лучше понять те чувства и мысли, которые владели Пушкиным, оказавшимся на три месяца «в глуши, во мраке заточения». После неудачной попытки прорваться в Москву через карантины, Пушкин, возвращаясь в Болдино, из Лукояново написал губернатору в Нижний Новгород. В этом письме, он просил выдать ему свидетельство о том, что Болдино не заражено холерой. Ответ мог бы придти в следующие несколько недель. Пушкин надеялся застать по возращению в Болдино, письма от невесты. Но их не было. Он писал: «На днях мне может быть сообщат, что вы вышли замуж... Есть от чего потерять голову».
«прощанья», «заклинанья», «для берегов отчизны дальной». В этих стихотворения, как и в других, писавшихся в Болдине, Пушкин выразил настроение человека, который с печалью, с душевной мукой вспоминает о прошлом и расстается с ним. И вот настал день 27 ноября 1830 года, когда в Болдино пришло известие: дорога на Москву открыта. 3 месяца. Срок, как выяснилось, громадный.... Теперь на земле осталось еще одно место с которым он сроднился и которое без него осиротеет. |