Жизнь и творчество Бориса Пастернака
Борис Пастернак - крупнейший русский поэт двадцатого столетия. Он начал литературную работу еще до Октября, в десятых годах. 1912 годом помечены стихотворения, которыми обычно открываются ныне книги поэта. В 1914 году Пастернак выпустил первый свой стихотворный сборник - "Близнец в тучах", а в 1917 году второй - "Поверх барьеров".
Борис Пастернак родился в Москве и рос в атмосфере искусства, - с детства видел художников, музыкантов, писателей, с которыми общалась и дружила его семья. Гостями Пастернаков бывали Лев Толстой и Ключевский, Рахманинов и Скрябин, Серов и Врубель.
Будущий поэт получил философское образование в Московском университете. Он прошел предметы композиторского факультета консерватории. Но в 1912 году, оборвав занятия и музыкой и философией, осознает себя поэтом.
Пастернак входит в кружок молодых московских литераторов, создавших объединение "Центрифуга". Оно примыкало к движению футуристов. Позднее Пастернак знакомится с Владимиром Маяковским, личность и творчество которого произвели на него неизгладимое впечатление.
"Сестра моя - жизнь" (1922), посвященная Лермонтову. Затем выходит сборник "Темы и вариации", создается роман в стихах "Спекторский", поэмы о первой русской революции - "Девятьсот пятый год" и "Лейтенант Шмидт". Эти поэмы стали событием в советской поэзии, их высоко оценил Максим Горький.
Начало Великой Отечественной войны поэт встретил, живя в подмосковном поселке Переделкино. Он пишет стихотворения, в которых в полный голос звучит патриотическая тема. О первых месяцах войны Пастернак рассказывал в журнальной заметке: "Я дежурил в ночи бомбардировок на крыше двенадцатиэтажного дома - свидетель двух фугасных попаданий в это здание в одно из моих дежурств, - рыл блиндаж у себя за городом и проходил курсы военного обучения, неожиданно обнаружившие во мне прирожденного стрелка".
"Зима приближается", "Ожившая фреска", "Победитель" (о прорыве блокады Ленинграда), "В низовьях", "Весна", - образуют прекрасный лирический цикл, в ко тором предстает образ автора как гуманиста и патриота.
"Доктор Живаго". Роман охватывает события с 1903 по 1929 год и повествует о сложной судьбе русской интеллигенции в переломную эпоху.
"Новый мир", куда был отдан? роман, Пастернак передал рукопись прогрессивному итальянскому издательству. Выход романа за рубежом, а также последовавшее за этим присуждение Нобелевской премии (от которой Пастернак отказался), вызвало со стороны тогдашних политических и литературных деятелей резкое осуждение творчества Пастернака. В ответ на критику и как нелепость воспринимаемые сегодня предложения покинуть страну поэт отвечал, что он не мыслит себя вне России, вне Родины.
но это и роман о большой любви.
Любить иных - тяжелый крест,
А ты прекрасна без извилин,
Разгадке жизни равносилен.
Выход романа за рубежом, и последовавшее за этим присуждение Нобелевской премии (от которой Пастернак отказался), вызвало со стороны тогдашних политических и литературных деятелей резкое осуждение творчества Пастернака. В ответ на критику и как нелепость воспринимаемые сегодня предложения покинуть страну поэт отвечал, что не мыслит себя вне России, вне Родины.
Где-то люди, воля, свет,
Мне наружу хода нет.
Но и так, почти у гроба,
Верю я, придет пора,
Силу подлости и злобы
Одолеет дух добра.
("Нобелевская премия")
Весной 1960 года поэт серьезно заболел, и 30 мая 1960 года жизнь Бориса Леонидовича Пастернака оборвалась. Хоронили поэта при стечении многих сотен почитателей, ярким весенним днем. В тот день буйно цвели деревья и его любимая сирень, а ночью на свежую могилу хлынул дождь, с грозой и молниями, - такие грозы его всегда зачаровывали.
Все, кто знал Пастернака, помнят густой, гудящий звук его голоса. Весь его облик: смуглое, с огромными лучистыми глазами лицо, его открытость и доброта, пылкость и впечатлительность, непосредственность его реакций необычайно выделяли его.
С первых своих шагов в поэзии Борис Пастернак обнаружил особый почерк. У него свой собственный строй художественных средств и приемов.
К стихам Пастернака читателю надо было привыкать, надо было в них вживаться. Многое в них ошеломляло, ставило в тупик. Они были чрезмерно насыщены метафорами. Уподобления, к которым прибегал поэт, часто производили впечатление слишком субъективных или случайных. Самая обычная картина иногда рисовалась под совершенно неожиданным зрительным углом В вихре метафор и стремительно набегавших друг на друга образов читатель порой путался и недоуменно пожимал плечами.
Прерывистые, взбудораженные, как бы задыхающиеся строфы многим было трудно читать. Будто торопясь зафиксировать поток явлений, Пастернак в своих ранних стихах пропускает несущественное. Он прерывает, нарушает логические связи, предоставляя читателю о них догадываться. Иногда он даже не называет предмет своего повествования, давая ему множество определений, применяет сказуемое без подлежащего. Так, к примеру, построено у него стихотворение "Памяти Демона", где герой лермонтовской поэмы в тексте стихов ни разу не обозначен даже местоимением "он".
Приходил по ночам
Где гудеть, где кончаться кошмару.
их первозданной свежести, поэт вырабатывал раскованный синтаксис. В результате стихотворение напоминало речь удивленного чем-то, внезапно заговорившего человека, слова которого вырываются как бы стихийно, сами по себе.
К губам поднесу и прислушаюсь,
Все я ли один на свете, -
Любое явление Пастернак стремится словно бы захватить врасплох, описать его, как он однажды выразился, "со многих концов разом"; "сравнения и уподобления дробятся и множатся, обступая взятый объект со всех сторон. Мир предстает двигающимся, пульсирующим, в отсветах и рефлексах. Тут "образ входит в образ" и "предмет сечет предмет". Стремление "поймать живое", "мгновенная, рисующая движение живописность" - так определял впоследствии эту манеру письма сам Пастернак. Вот, например, какими точными и в то же время необычайными, непривычными в поэзии штрихами передается ощущение прогретого воздуха в хвойном лесу:
Текли лучи. Текли жуки с отливом.
Стекло стрекоз сновало по щекам.
Был полон лес мерцаньем кропотливым,
Как под щипцами у часовщика.
В стихах Пастернака всегда ощущаешь не наигранный, а глубоко естественный лирический напор. Строчки его стихов, по выражению Виктора Шкловского, "рвутся и не могут улечься, как стальные прутья, набегают друг на друга, как вагоны внезапно заторможенного поезда". Стремительный натиск образов, поток красок, света...
"узкие свистки" парохода близ набережной, и "тяжесть запонок" у капель, "намокшую воробышком сиреневую ветвь". На всю жизнь запоминаются строки о том, как "синее оперенья селезня сверкал над Камою рассвет", или как сыплет жуками сонный сад - и "со мной, с моей свечою вровень миры расцветшие висят". У стихов Пастернака есть свойство западать в душу, застревать где-то в уголках памяти.
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть
"нелюдимом дыме" у трубы на крыше видит фигуру филина. А в другом случае "дым на трескучем морозе" сравнивает с известным изваянием, изображающим Лаокоона. Мрак, клубящийся в лесу, напоминает поэту темные углы и приделы кафедральных церковных соборов - поэтому мрак "кафедральный"; ветряная мельница - "костлявая", и у нее виден "крестец". Когда Пастернак пишет, что "воздух криками изрыт", то и этот образ можно считать живописным: внутренним взором хорошо видишь, что сообщает поэт.
Живописная деталь у Пастернака служит лишь общей выразительности стихотворения. Этой же цели подчинены звуковые аллитерации, особенно частые в ранний период его работы. "Забором крался конокрад, загаром крылся виноград", - пишет Пастернак, рифмуя всю строку насквозь. Сцепленье схожих звуков в строке, "ауканье", перекличка таких звуков скрепляет текст, обогащает его ассоциациями. Посмотрите на строку: "Как опий попутчику опытным вором" ("Урал впервые"). Или на стихи о Бальзаке: "Париж в златых тельцах, дельцах, в дождях, как мщенье, долгожданных".
"инструментовка") таят некую взаимосвязь рисуемых реальных предметов. В стихотворении "Весна" ("Что почек. что клейких заплывших огарков... ") два первых четверостишия инструментованы на звуки "п" и "р", с опорой на гласную "а": апрель, парк, реплики, гортань, пернатые, аркан, гладиатор - все эти слова как бы стянуты единой фонетической сетью. Своими звуками они говорят о терпкой и хрупкой атмосфере ранней весны.
жизни, чувство благодарности к ней Почти четверть века он прожил в подмосковном поселке Переделкино. Поэт воспел его зазимки и снегопады, весенние ручьи и ранние поезда. Вот он чутко прислушивается к наступавшей весне в стихотворении "Все сбылось".
Я в лес вхожу. И мне не к спеху.
Мне целый мир дорогу даст.
Для Пастернака важен не только его собственный взгляд на предмет на природу. Поэт как бы убежден, что и внешние предметы, сама природа смотрит на автора, чувствует его и объясняется от собственного имени. Пейзаж и автор как бы действуют заодно. И часто не поэт рассказывает о дождях и рассветах, а они сами, от первого лица, ведут речь о поэте. Этот прием, в котором проглядывает огромное пантеистическое чувство, - один из самых характерных у Пастернака.
Явления природы для него как бы живые существа. Дождик топчется у порога ("скорей забывчивый, чем робкий"), другой дождь ходит по просеке "как" землемер и метчик", гроза - чем-то угрожая! - ломится в ворота. А вот "дом упасть боится" вместе с ослабевшим, выписавшимся из больницы человеком, чей синий узелок в руках окрашивает синью весь воздух. Иногда у Пастернака не поэт, а тот же дождь пишет стихи: Отростки ливня грязнут в гроздьях И долго, долго, до зари Кропают с кровель свой акростих, Пуская в рифму пузыри.
В стихах Пастернака предстает перед нами и Урал ("На пароходе", "Урал впервые"), и Север ("Ледоход", "Отплытие"), и родные поэту места близ Москвы ("После дождя", "В лесу". "Любка"). Именно Пастернак, делясь никогда не покидавшим его чувством, сказал нам о сокровенной ценности всего живого:
Нельзя, не топча мирозданья.
Пастернак говорил, что поэзия "валяется в траве, под ногами, так что надо только нагнуться, чтобы ее увидеть и подобрать с земли". Он мог с великим мастерством и пристальностью нарисовать мельчайшие приметы осеннего сада, пропев настоящий гимн деталям, замечая и сурьму листьев рябины на коврике за дверьми, и страдающие губы обреченных на гибель астр ("Давай ронять слова... "). И он же написал "Ночь", где "всем корпусом на тучу ложится тень крыла", где "в пространствах беспредельных горят материки".
Ранние страницы Пастернака требовали усилий читателя, его, как сказала Марина Цветаева, сотворчества, работы воображения. С течением лет поэзия Пастернака становилась прозрачней, ясней. Новый слог вызревал уже в его поэмах "Девятьсот пятый год", "Лейтенант Шмидт", в романе в стихах "Спекторский", появившихся во второй половине двадцатых годов. Книга лирики "Второе рождение" (1932) тоже несла эти черты простоты и ясности.
Сам поэт считал рубежом, отделяющим новую его манеру от прежней, 1940 год. Многое в своих старых стихах Пастернак в ту пору стал отвергать. Осуждая всякую манерность, он тяготел к классической форме. Стих его как бы очистился, обрел чеканную ясность. "Я всегда стремился к простоте и никогда к ней стремиться не перестану", - писал Пастернак в январе 1928 года Максиму Горькому, упрекавшему поэта в хаотичности его образов.
Выразить сущность, "не исказить голоса жизни, звучащего в нас", - вот что становится альфой и омегой поэтики Пастернака. В новом своем стиле он создавал редкостные по силе вещи. Со времен Блока и Есенина, как мне кажется, в русской лирике появилось не столь уж много таких могучих стихотворений, какие писал Пастернак в последние двадцать лет своей жизни, - "Сосны", "Ожившая фреска", "Август", "На Страстной", "В больнице", "Ночь" и другие.
Чаще всего это, как в стихотворении "Сосны", - пейзаж-размышление. Размышление о времени, о правде, о жизни и смерти, о природе искусства, о тайне его рождения. О чуде человеческого существования. О женской доле, о любви. О вере в жизнь, в будущее. И сколько в этих стихах света, сердечного пристрастия к родине, к скромным людям труда! Разговорное просторечие, так называемые прозаиэмы, самый обыкновенный, будничный ландшафт, стога и пашни, учащиеся и слесаря в битком набитом утреннем переделкинском поезде - все это одухотворено искренним художником.
Имя Бориса Пастернака - неповторимого русского лирика - останется в истории литературы навсегда. Людям всегда будет нужна его одухотворенная, чудесная и полная жизни поэзия. |
