В апреле 1899 года В. Г. Короленко и А. П. Чехов вместе Л. Н. Толстым и А. М. Жемчужниковым были избраны почетными членами Российской Академии Наук по Разряду изящной словесности (Отделению русского языка и словесности). А в феврале 1902 года в почетные академики были выбраны А. М. Горький и А. В. Сухово-Кобылин. На сообщении о выборах Горького Николай II начертал: "Более чем оригинально!" Вскоре Великий князь Константин от лица Академии признал выборы Горького недействительными, поскольку тот находился под следствием по политическому обвинению.
А. Н. Веселовский (1838-1906) - председатель Разряда изящной словесности Академии Наук.
В конце прошлого года я получил приглашение участвовать в выборах по Отделению русского языка и словесности, и, следуя этому приглашению, подал свой голос, между другими, и за А. М. Пешкова (Горького), который был избран и, как мне известно, получил обычное в таких случаях извещение о выборе.
Затем в "Правительственном вестнике" и всех русских газетах напечатано объявление "от Академии наук", в котором сообщалось, что "выбирая А. М. Пешкова-Горького, мы не знали о факте его привлечения к дознанию по 1035 статье и, узнав об этом, как бы признаем (сами) выборы недействительными.
свое неотъемлемое право на заявление особого по этому предмету мнения, так как, подавая голос свой, знал о привлечении А. М. Пешкова к дознанию по политическому делу (это известно очень хорошо) и не считал это препятствием для его выбора. Мое мнение может быть ошибочно, но и до сих пор оно состоит в том, что Академия должна сообразовываться лишь с литературной деятельностью избираемого, не справляясь с негласным производством другого ведомства. Иначе самый характер академических выборов существенно искажается и теряет всякое значение.
Выборы почетных академиков по существу своему представляют гласное выражение мнения Академии о выдающихся явлениях родной литературы. Всякое мнение по своей природе имеет цену лишь тогда, когда оно независимо и свободно. Отмене или ограничению могут подлежать лишь формы его обнаружения и его последствия, но не самое мнение, которое по природе своей чуждо всякому внешнему воздействию. Только я сам могу правильно изложить мотивы моего мнения и изменить его, а тем более объявить об этом изменении. Всякая человеческая власть кончается у порога человеческой совести и личного убеждения. Даже существующие у нас законы о печати признают это непререкаемое начало. Цензуре предоставлено право остановить оглашение того или другого взгляда, но закон воспрещает цензору всякие посторонние вставки и заявления от имени автора. Мие горько думать, что о6ъявлению, сделанному от имени Академии, суждено, впервые кажется, ввести прецедент другого рода, перед сущностью которого совершенно бледнеет самый вопрос о присутствии того или иного лица в составе почетных академиков. Если бы этот обычай установился, то мы рискуем, что нам могут быть диктуемы те или другие обязательные взгляды и что о перемене наших взглядов на те или другие вопросы (жизни и литературы) может быть объявляемо от нашего имени совершенно независимо от наших действительных убеждений. А это -- величайшая опасность в глазах всякого, кто дорожит независимостью (и значит} искренностью и достоинством своего убеждения. Смею думать, что это -- величайшая опасность также для русской науки, литературы и искусства.
Ввиду изложенных, по моему мнению в высшей степени важных, принципиальных соображений, я считал необходимым обратиться к Вам с просьбой известить меня о времени заседания Отдела и Разряда по этому поводу. К сожалению, моя просьба запоздала, и уже тогда, к крайнему моему прискорбию, я предвидел, что мне останется только сложить с себя звание почетного академика, так как по совести я не могу разделить ответственности за содержание сделанного от имени Академии объявления. Но я считаю своей нравственной обязанностыо перед уважаемым учреждением прежде изложить свои соображения в собрании Отдела и Разряда, которое, быть может, указало бы мне другой выход, согласный с моей совестью и достойный высшего в нашем отечестве научного учреждения. Оставаясь при этом мнении, я прошу Вас, глубокоуважаемый Александр Николаевич, сообщить мне, находите ли Вы возможным созвать в ближайшем времени собрание Отдела русского языка и Разряда изящной словесности для выслушания моего заявления, которое я в таком случае буду иметь честь представить.
Вл. Короленко.
6 апреля 1902 г.
Петербург
-----------------------------
Впервые опубликовано в газете "Искра" 1 июня 1902 года.
Воспроизведено по Собранию сочинений В. Г. Короленко (том 10, стр. 337)
А. Н. ВЕСЕЛОВСКОМУ
Милостивый государь Александр Николаевич!
В декабре прошлого года я получил извещение об избрании А. М. Пешкова в почетные академики. А. М. Пешков тогда находился в Крыму, я не замедлил повидаться с ним, первый принес ему известие об избрании и первый поздравил его, затем, немного погодя, в газетах было напечатано, что ввиду привлечения Пешкова к дознанию по 1035 ст. выборы признаются недействительными. При этом было точно указано, что извещение исходит от Академии наук, а так как я состою почетным академиком, то это извещение исходило и от меня.
мне. И после долгого размышления я мог прийти только к одному решению, крайне для меня тяжелому и прискорбному, а именно, почтительнейше просить Вас ходатайствовать о сложении с меня звания почетного академика.
Антон Чехов.
25 апреля 1902 г.
Ялта.
--------------------------
-------------------------- |
