Первая встреча Гринева с Пугачевым.
(Анализ II главы повести А. С. Пушкина «Капитанская дочка».)
“Историей Пугачёвского бунта” (1834), поэт внимательно изучал свидетельства очевидцев, большой интерес у него вызывал облик Пугачёва, о котором сохранилось множество воспоминаний. Во время публикации книги была заказана гравюра с портрета Пугачёва, хранившегося в подмосковном имении князя Вяземского. Те, кому Пушкин дарил книгу лично, получали вложенный в неё гравированный портрет.
С первым описанием внешности Пугачёва мы знакомимся во второй главе. Попавший в буран Гринёв наткнётся то ли на волка, то ли на человека. Это сравнение с хищным зверем символично: появившийся герой – вожак разбойничьей стаи. Всего несколько слов, произнесённых незнакомцем, успокаивают Гринёва и он засыпает, “убаюканный пением бури и качкою тихой езды”. Сон, который видит герой, в иносказательной форме раскрывает дальнейшее развитие сюжета и свидетельствует о неизгладимом впечатлении, произведённом на Гринёва вожатым. Героя поразило сочетание несочетаемого: “страшный мужик”, наполнивший комнату мёртвыми телами, “ласково меня кликал, говоря: “Не бойсь, подойди под моё благословение…”
“Наружность его показалась мне замечательна: он был лет сорока, росту среднего, худощав и широкоплеч. В чёрной бороде его показывалась проседь; живые большие глаза так и бегали. Лицо имело выражение довольно приятное, но плутовское. Волоса были обстрижены в кружок; на нём был оборванный армяк и татарские шаровары”.
но он остаётся неразгаданным как для него, так и для читателя.
Следующая встреча героев происходит в главе “Приступ”. Сначала Пугачёв предстает перед нами в роли военачальника. Он нарисован в гуще вооружённой толпы, его образ дан как обобщённый образ предводителя: “Между ими на белом коне ехал человек в красном кафтане с обнажённой саблею в руке: это был сам Пугачёв. Он остановился; его окружили, и, как видно, по его повелению, четыре человека отделились и во весь опор поскакали под самую крепость”. Атрибутика, которою окружает себя герой, свидетельствует о его желании соответствовать представлению народа о командире. И защитники крепости, и нападающие видят, что Пугачёв – центр толпы, он управляет разыгрывающимися событиями.
Пушечный залп из Белогорской крепости помогает ещё более убедительно показать Пугачёва в роли военачальника. Испугавшись картечи, “мятежники отхлынули в обе стороны и попятились. Предводитель их остался один впереди… Он махал саблею и, казалось, с жаром их уговаривал…” Мы не слышим слов героя, но его напряжённая фигура и пластика говорят о воздействии, которое в данный момент он оказывает на своих подчинённых: “Крик и визг, умолкнувшие на минуту, тотчас возобновились…”
В третий раз описание героя дано во время казни. Одежда и поведение Пугачёва свидетельствуют о том, какое представление о царе-батюшке сложилось у народа, перед нами оживает практически лубочная картинка, на фоне которой противоестественно выглядит пролитая настоящая кровь: “Пугачёв сидел в креслах на крыльце комендантского дома. На нём был красивый казацкий кафтан, обшитый галунами. Высокая соболья шапка с золотыми кистями была надвинута на его сверкающие глаза”.
“Пугачёв мрачно нахмурился и махнул белым платком… “Вешать его!” – сказал Пугачёв, не взглянув уже на меня”.
В главе “Незваный гость” один за другим идут сразу три портрета Пугачёва. Сначала попадья Акулина Памфиловна говорит об “ястребиных”, хищнических глазах Пугачёва, затем Гринёву предоставляется возможность самому разглядеть вожатого в его новом обличии.
Попав на военный совет, Гринёв внимательно глядит на страшных знакомых: “…Пугачёв и человек десять казацких старшин сидели в шапках и цветных рубашках, разгорячённые вином, с красными рожами и блистающими глазами…С любопытством стал я рассматривать сборище. Пугачёв на первом месте сидел, облокотясь на стол и подпирая чёрную бороду своим широким кулаком. Черты лица его, правильные и довольно приятные, не изъявляли ничего свирепого”. Двойственность лица, бросившаяся в глаза Гринёву на постоялом дворе, или же его закрытость, проявившаяся во время казни, исчезают, автор делает акцент на отсутствии свирепости в его облике.
Во время принятия важного решения Пугачёв серьёзен и спокоен, мы видим его в новой ипостаси. Автор любуется патриархальной простотой и искренностью отношений казаков, явно противопоставляя им в дальнейшем военный совет в Оренбурге.
“Невозможно рассказать, какое действие произвела на меня эта простонародная песня про виселицу, распеваемая людьми, обречёнными виселице. Их грозные лица, стройные голоса, унылое выражение, которое придавали они словам и без того выразительным, - всё это потрясло меня каким-то пиитическим ужасом”, - делится своими ощущениями Гринёв.
Пугачёв в этом описании выступает опять в новой роли. Его облик соотнесён с фольклорным образом разбойника, судьба героя зеркально отражается в исполняемой им песне. Однако уже через несколько минут перед нами оказывается другой человек: “Пугачёв смотрел на меня пристально, изредка прищуривая левый глаз с удивительным выражением плутовства и насмешливости. Наконец он засмеялся, и с такой непритворной весёлостью, что и я, глядя на него, стал смеяться, сам не зная чему”.
признать в ловком бродяге своего государя и служить ему, а Пугачёв, закрывая глаза на дерзкие слова пленника, разрешает ему уехать. Именно после этой встречи Гринёв проникается к Пугачёву симпатией, переросшей затем в более глубокое и мучительное чувство: “ Не могу изъяснить то, что я чувствовал, расставаясь с этим ужасным человеком, извергом, злодеем для всех, кроме одного меня.
Зачем не сказать истины? В эту минуту сильное сочувствие влекло меня к нему. Я пламенно желал его вырвать из среды злодеев, которыми он предводительствовал, и спасти его голову, пока ещё было время”.
“Мой Пушкин” обратила внимание на “магическую внешность” Пугачёва, “в которую сразу влюбился Пушкин. Чара - в его чёрных глазах и чёрной бороде, чара в его усмешке, чара – в его опасной ласковости, чара – в его напускной важности…” Гринёв очарован Пугачёвым так же, как их общий создатель. |
