Тихон Щербатый и Платон Каратаев в романе Л. Н. Толстого «Война и мир»
Композиция "Войны и мира"« поражает своей сложностью и стойкостью. В романе развивается множество сюжетных линий. Они нередко пересекаются, сплетаются. Толстой прослеживает судьбы отдельных героев и судьбы целых семейств. Его героев связывают родственные, дружеские, любовные отношения; нередко их разделяет взаимная неприязнь, вражда. Толстой исторически правдиво создаёт образ народа-героя Отечественной войны. В массовых сценах, где участвуют солдаты, в репликах отдельных персонажей, в действиях простых людей мы прежде всего видим проявление той «теплоты патриотизма», которая воодушевляет всех солдат, партизан, лучших офицеров и генералов.
Одного из мужиков-партизан писатель рисует более крупным планом. Это «самый полезный и храбрый человек» в отряде Денисова – Тихон Щербатый. В образе Тихона воплощены дух народа-мстителя, находчивость и удаль русского крестьянства. С топором в руках идёт он на врага не потому, что кто-то его понуждает, а под воздействием естественного патриотического чувства и ненависти к непрошеным гостям. Эти чувства настолько сильны, что Тихон становится порой жестоким, французы для него не люди, а враги и только враги.
Мы ещё не видим Тихона, но образ его раскрывается в том, как о нём говорят его товарищи по оружию. В их грубоватых словах чувствуется восхищение, уважение, даже своеобразная ласка: «Эка шельма», «Ну ловок», «Экая бестия». Движения его ловки и быстры: в первый раз мы видим его бегущим, видим, как он свалился в речку, выбрался, побежал дальше. Он весь в порыве, в действии. Так же динамична его речь: «Один и навернись... Я его таким манером и сгрёб... Пойдём, говорю, к полковнику. Как загалдит! А тут их четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами...»
Неистребимое чувство юмора, способность шутить при любых обстоятельствах отличает Тихона. Он был не только самый полезный и храбрый человек, но и «шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину».
Полной противоположностью Тихона Щербатого является Платон Каратаев. Если тот беспощаден к врагу, то Платон любит всех людей, в том числе французов. Если Тихон грубоват и юмор его сочетается с жестокостью, то Каратаев во всём хочет видеть «торжественное благообразие». И внешний облик Каратаева, и голос его, и манера говорить с «нежно-певучею лаской», и сам характер его речей, полных раздумий о жизни, о людях, - всё резко отличает его от Щербатого.
«круглый солдатик Апшеронского полка» мыслит такими афоризмами: «Не нашим умом, а божьим судом», «Рок головы ищет», «Час терпеть, а век жить». В этих пословицах – веками слагавшаяся философия терпения, покорности судьбе. Есть у Каратаева в запасе и другие пословицы, в которых слышатся отголоски крестьянского протеста против несправедливого устройства общества. Но сам Платон не из тех, кто активно вмешивается в жизнь. Он скорее готов «безвинно напрасно пострадать».
«Солдатик Апшеронского полка» навсегда остался мирным крестьянином-тружеником. В душе Каратаева накопилась та же боль за отчизну, что и у всех русских людей. Живёт в нём и вера в гибель нашествия.
Но Платона, с его лаской и добротой, распространяющейся равно на всех людей, трудно представить себе сражающимся. Он не робок, но любовь его не обернётся ненавистью к врагу, даже к врагу, способному расстрелять ослабевшего от болезни пленного солдата, как был расстрелян и сам Платон. Вообще отдельная человеческая личность, и его собственная в том числе, лишена для него значения: «... жизнь его, как он сам смотрел на неё, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал». И на вопрос: «Ты кто же, солдат?» – он отвечает во множественном числе: «Солдаты Апшеронского полка» – и фамилию свою называет так: «Каратаевы прозвище...»
«... благо тому народу, который в минуту испытания, не спрашивая о том, как по правилам поступали другие в подобных случаях, с простотою и лёгкостью поднимает первую попавшуюся дубину и гвоздит ею до тех пор, пока в душе его чувство оскорбления и мести не заменится презрением и жалостью |
