Тема "Неизвестного Солдата" в творчестве Мандельштама
«На что тебе сдался этот «неизвестный солдат»? Он ответил, что может, он сам - неизвестный солдат. Личная тема, проявившаяся в последней строфе - «Я рожден в ночь с второго на третье Января...» - начинается именно с неизвестного солдата - «И в своей знаменитой могиле неизвестный положен солдат». Тема ласточки... Ласточка (как и щегол) - сквозная тема в творчестве Мандельштама. В черновом варианте «Солдата» она звучала как «смертоносная ласточка». Но затем была отвергнута Поэтом и появились такие окончательные строки
Научи меня, ласточка хилая,
Без руля и крыла совладать...
Не мучнистой бабочкой белой
В землю я земной прах верну -
Сознающее свою длину.
«холод пространства бесполого», а потом беспамятство, быстро просмотренная
Жизнь и «свист разрываемой марли»
Пахнет немного смолою, да кажется, тухлой ворванью...
Каждая ремарка, каждый отсыл к другому, сопряженному стихотворению показывают сколь сильна, неразрывна, хотя и незаметна на первый взгляд связь между ними и «Солдатом». «Солдат» - это некая сердцевина, сердце, от которого и к которому по невидимым капиллярам движется кровь, соединяя в общую кровеносную систему практически все позднее (последнее) творчество Осипа Мандельштама
Я скажу это начерно, шепотом,
Безотчетного неба игра...
«оптовых смертей...»
Доброй ночи! всего им хорошего
Неподкупное небо окопное -
Небо крупных оптовых смертей, -
«Неизвестным Солдатам» - это в первых двух строчках - и какое осуждение ко всеобщему равнодушию и отупению - в третьей и четвертой. Даже некая издевка - «от лица земляных крепостей», от которых скоро ничего не останется, настолько все мнимо, эфемерно, недолговечно именно в силу вселенского людского равнодушия. Во второй строфе строчка - «Я губами несусь в темноте...» - именно губами, которые созданы для нежности, для поцелуя. Поэт пытается дыханием своих губ согреть этот вечный равнодушный Холод целокупного - Неба и Земли с его мертвыми воздушными ямами и развороченными могилами...
Какая трогательная прелестная картина встает перед нами - «К высокому берегу тихо Воздушный корабль пристает...» - сколько спокойной, умиротворяющей романтики в этих строчках. И даже Смерть не нарушает общей гармонии, органически присутствуя как некий вечный Сон. Воистину сам XIX век с его относительным равновесием, с его устоями, с его «воздушными кораблями» и «одинокими парусниками», которые еще только ищут бури - сам XIX век спит под этим камнем. Мир еще окончательно не сошел с ума, и гренадеры, пусть без почестей, но по-человечески похоронены. Их не забыли живущие, даже Боги помнят о них и «тихо» навещают... В стихотворении Мандельштама все ровно наоборот. Хотя тема и дикция двух строчек совпадает как будто - «Зарыт он без почестей бренных Врагами в сыпучий песок...» и «И в своей знаменитой могиле Неизвестный положен солдат...» Но Буря уже грянула, «корабль» (отнюдь не воздушный) идет ко дну, каждый как может в одиночку спасает свою, теперь ничего не стоящую жизнь. Знаменитая могила «неизвестного солдата» - просто развороченный ров, не засыпанный землей... Это в стихах. А в жизни - даже думать об этом страшно, но думать надо! - бесчисленные «братские» могилы, до верху заполненные (а точнее, закиданные) мертвыми телами с биркой на ноге - рабы ГУЛАГа - уничтоженные не на поле брани, а за торжество идеологии, «как враги народа», т. е. враги этой безумной идеологии - лежат ни в чем не повинные, кроме может того, что их угораздило родиться в XX веке, лежат уничтоженные во имя светлого будущего. Еще раз отметим лишь роковое противостояние этих двух произведений яркими образами - «воздушный корабль» - «воздушная могила», с которой не совладать...
И за Лермонтова Михаила
Я отдам тебе строгий отчет,
Как сутулого учит могила
И воздушная яма влечет.
Кажется - при чем здесь Лермонтов, как он попал в эти строки? Оказывается, по словам того же литературоведа Л. В. Кациса, существовала некая связь между «Солдатом» и Лермонтовским «Демоном». И опять мы сталкиваемся с поэтическим влиянием поэтов разных веков, но родственного (пусть не во всем!) душевного склада - Что без тебя мне эта вечность?
Поэт находился в изгнании, в почти полной изоляции, лишенный работы и живя исключительно пожертвованиями родных и друзей. В исключительной бедности и в состоянии ожидания. Чего? По его интуиции - самого худшего. Но он хотел «досмотреть это кино до конца»...
«Солдата» - «Этот воздух пусть будет свидетелем...» Воздух. Он отравлен не только ядами Вердена, но еще и тем «колоссальным неблагополучием», той кровью и ужасом застенка, который просто завораживал многих, доводя до полубезумного состояния. Шли массовые аресты, о пытках в тюрьме уже говорили все, многие побывали в лагерях и мечтали лишь об одном - чтобы про их существование забыли - но как же! - почти все эти люди были обречены на повторный арест, т. е. полное физическое истребление. Редко кто выживал после двух сроков ГУЛАГа! Остальные делали вид, что ничего не происходит (днем), а ночью тряслись от страха, услыхав звук подъезжающей машины или остановившегося на этаже лифта. И в таком состоянии - моральном и физическом - Осип Мандельштам продолжал создавать вещи «неизреченной красоты» - не просто продолжал - у Поэта открылось новое «поэтическое дыхание». Самые лучшие произведения его писались именно в этот страшный воронежский период
Чуешь вмятины слепые,
Медной полные воды, -
И идешь за ними следом,
Сам себе немил, неведом
И слепой, и поводырь.
«обыкновенное чудо». Такое бывает с Великими Художниками - чем хуже - тем лучше. В августе 1919 года О. Мандельштам долго стоял ночью у окна, следя как прочерчивают воздух снаряды. И это нашло свое воплощение еще в черновом варианте «Солдата». А вот мнение именно об этих же строках Иосифа Бродского: «Если честно, я не знаю ничего в мировой поэзии, что может сравниться с откровением четырех строк из «Стихов о неизвестном солдате», написанных за год до смерти: «Аравийское месиво, крошево...» Грамматика почти полностью отсутствует, но это не модернистский прием, а результат невероятного душевного ускорения, которое в другие времена отвечало откровениям Иова и Иеремии. Этот размол скоростей является в той же мере автопортретом, как и невероятным астрофизическим прозрением. За спиной Мандельштам ощущал отнюдь не близящуюся «крылатую колесницу», но свой «век-волкодав», и он бежал, пока оставалось пространство...»
Известна попытка О. Мандельштам послать рукопись «Солдата» в редакцию московского журнала «Знамя». Послав ее, Поэт, конечно, не надеялся получить отклик - ему давно никто не отвечал. Но вдруг неожиданно откликнулись следующим сообщением: « ... войны бывают справедливые и несправедливые, и что пацифизм сам по себе не достоин одобрения». Когда читаешь «Стихи о неизвестном солдате» - не перестаешь удивляться необыкновенной, хотя несколько нестройной (в классическом понимании) красоте этих строк
Треугольным летит журавлем...
Им обоим найдется работа,
И стучит по околицам века
Эй, товарищество, шар земной!
внутренней музыкой в чудесном изложении Певца - Поэта - Провидца. Да! Это воистину удивительнейшее стихотворение. Оно покоряет. Завораживает. Его хочется читать и перечитывать, пока не выучишь наизусть. Пленит сам язык - это «дивное косноязычие», пленит некий сплав лирической философии и Великой Любви к Человеку - самому бесправному и униженному созданию на нашей грешной земле. Человека понимает и жалеет Поэт, а самого Поэта кто пожалеет - его - самого несчастного - самого невиновного - самого загубленного...
Я шепчу обескровленным ртом:
Января в девяносто одном
Тихо, тихо его мне прочти...
И нам остается только «простить» Осипа Мандельштама за тот Вечный Праздник, который дарят нам его Бессмертные стихи... |
