«Мцыри»
«Мцыри». Бунтарство, восторг борьбы, гордая непримиримость, утверждаемые поэмой, Не могли не привлечь к ней внимание художников разных поколений. Одним из первых иллюстраторов «Мцыри» был известный художник конца XIX - начала XX века Л. О. Пастернак, создавший к поэме четыре иллюстрации. Лучшей из них является «Исповедь Мцыри». На иллюстрациях изображен послушник, исповедующийся перед чернецом о своей жизни. Иллюстрация Пастернака воспринимается как иллюстрация ко всему произведению, что само по себе естественно, так как поэма «Мцыри», за исключением первых двух глав, представляет собой монолог умирающего юноши.
«Мцыри» Константинов создал в 1941 году, к столетию со дня смерти Лермонтова. И лишь через двадцать лет художник завершил свою серию, переработав ряд иллюстраций и дополнив ее новыми гравюрами. Цикл иллюстраций Константинова к поэме «Мцыри» характеризуется композиционной завершенностью, строгим соответствием содержанию и эмоциональному звучанию поэмы. Иллюстрации свидетельствуют о том, что художнику близка героическая романтика поэмы. Внимание иллюстратора привлекает жизнь Мцыри на свободе. Все иллюстрации Константинова (исключая заставки) передают события тех «трех блаженных дней», которые юноша провел на воле.
портрет лермонтовского героя. При взгляде на иллюстрацию невольно вспоминаются слова Мцыри о дружбе «краткой, но живой меж бурным сердцем и грозой». На иллюстрации художник воссоздает атмосферу бури, но не чисто внешними средствами (как это было на первом варианте гравюры, когда герой изображался на фоне косых струй дождя), а с помощью искусного использования светотеневых контрастов.
Этот портрет, в котором многие художники и искусствоведы нашли «настоящего Мцыри», изображенного в момент наивысшего напряжения душевных сил, должен занять свое место на уроках по изучению лермонтовской поэмы. Пристального внимания учителя заслуживают и другие иллюстрации Константинова, отражающие, «что видел» и «что делал» Мцыри на воле. Эти иллюстрации дают хороший материал для углубленной работы над той частью поэмы, которая повествует о жизни мятежного героя на свободе. Они помогут сделать более целенаправленным и рассмотрение изобразительно-выразительных средств языка поэмы в тех ее эпизодах и картинах, которые, как увидят учащиеся, нашли отражение на иллюстрациях.
Среди художников, обращавшихся к иллюстрированию произведений Лермонтова, особое место занимает М. А. Врубель. «Возьмем так называемые «иллюстрации» Врубеля к Лермонтову,- писал художник М. Нестеров,- ведь это не иллюстрации к поэту Лермонтову, а сам возродившийся Лермонтов, это его двойник с теми же признаками гения...»1 Подчеркивая творческую близость художника Врубеля к поэту Лермонтову, историк русской книги А. А. Сидоров даже вспоминает знаменитые лермонтовские строки - «звезда с звездою говорит».
издании Лермонтова, некоторые иллюстрации у него были уже готовы. В юбилейное издание произведений Лермонтова вошел 21 его рисунок, в том числе четыре - к «Герою нашего времени», о возможностях использования которых мы и будем говорить далее.
«Герою нашего времени» относится к 1889 году. На нем запечатлен Печорин, сидящий на диване. В облике лермонтовского героя нельзя не отметить сходства с лицом самого Врубеля. И эта деталь недвусмысленно говорит о том, сколь близки были художнику лермонтовские образы. Может быть, эта иллюстрация воскрешает ночь перед дуэлью, ночь, которую Печорин провел без сна? Во всяком случае рисунок вызывает впечатление беспокойства и тревоги, которое усиливается ярким пламенем двух высоких свечей, беспорядочным чередованием темных и светлых пятен. При взгляде на иллюстрацию вспоминаются слова Печорина: «Пробегаю в памяти все мое прошедшее и спрашиваю себя невольно: зачем я жил? для какой цели я родился?.. А, верно, она существовала, и, верно, было мне назначение высокое, потому что я чувствую в душе моей силы необъятные...»
«Есть трагическое противоречие между почти обломовским положением стройной фигуры молодого человека, распростершегося в бездействии праздного покоя па пышном диване, и энергичным поворотом головы, волевым устремлением взора,- точно великие силы обречены на полную в этом и состоит все содержание романа Лермонтова, все безысходное противоречие личности Печорина.
Мастером психологической характеристики проявляет себя Врубель и в рисунке «Дуэль Печорина с Грушницким». Рисунок воскрешает следующие слова романа: «Когда дым рассеялся, Грушницкого на площадке не было. Только прах легким столбом еще вился на краю обрыва». Врубель не показывает на иллюстрации секундантов Грушницкого. Мы видим на ней лишь Печорина, доктора Вернера и офицера-секунданта. Позы их настолько выразительны, что зритель сразу чувствует драматизм этой молчаливой сцены.
«Девочку на фоне персидского ковра». Героиню своей картины он часто называл княжной Мери. Поэтому Врубель переносит уже найденный образ в иллюстрацию к роману «Герой нашего времени», на которой изображены княжна Мери и Грушницкий и к которой учащиеся найдут следующие слова в тексте романа: «Легче птички она к нему подскочила, нагнулась, подняла стакан и подала ему с телодвижением, исполненным невыразимой прелести»... Художник идет за Лермонтовым, передавая на рисунке внешний облик действующих лиц. После рассмотрения иллюстрации школьники еще раз обратятся к тексту повести «Княжна Мери» и найдут описание внешности княжны и Грушницкого, а также те детали их портрета, которые рассредоточены в повести.
«цепи повестей», составивших роман Лермонтова, Врубеля как иллюстратора привлекли лишь две - «Бэла» и «Княжна Мери», так что его рисунки законченной серии к произведению Лермонтова не образуют. В кушнеревском юбилейном издании произведений поэта рисунки Врубеля «дополнялись» иллюстрациями Н. Дубовского, И. Репина, В. Серова, Савицкого. Вполне понятно, что такое сочетание художников разных вкусов и направлений не могло дать цельной книги. С великолепными по пластике графическими образами Врубеля до сих пор не сравнялся ни один художник, обращавшийся к творчеству великого поэта. И тем не менее иллюстрации Дубовского и Серова заслуживают внимания словесника. Сам Врубель считал, например, что наиболее удачной во всем издании является иллюстрация Дубовского к «Максиму Максимычу». На иллюстрации Дубовского Максим Максимыч изображен в тот момент, когда коляска Печорина, холодно распрощавшегося со своим бывшим приятелем, была уже далеко. Очертанием горестно согбенной фигуры Максима Максимыча художнику удалось передать чувство недоумения и детской досады, охватившее доброго старика после отъезда Печорина. |
