Сам по себе романтический конфликт тоже не лишен историзма - ход цивилизации полон неразрешимых противоречий. Позиция Лермонтова колеблется между признанием блага, которое несет Северу цивилизация, приведшая его в движение, и романтической критикой этой цивилизации, безжалостно уничтожающей природу. Поэтому к покорению Кавказа стихотворение «Спор» имеет весьма косвенное отношение. Мысль поэта развертывается в философско-историческом, а не в конкретно-историческом плане. Вся стилистика стихотворения протестует против истолкования «Спора» как символической картины покорения Кавказа. Казбек для Лермонтова не символ кавказских народов. Образы гор - предметные образы, олицетворяющие дикую, вольную, противоположную цивилизации жизнь, образы, в которых философски обобщены центральные для России проблемы.
остался внутренне неразрешенным, конфликт для Лермонтова еще не снят, динамичность цивилизации не искупает в сознании Лермонтова гибели природы. Название стихотворения - «Спор» - приобретает многозначный смысл, отражая и незавершенность полемики для самого поэта. Однако восприятие цивилизации в развитии отделяет Лермонтова от славянофилов. По мысли поэта, Россия вся в движении.
к Востоку, была сложнее. Признание неизбежности более высокой цивилизации, противоположной восточному, феодальному образу жизни, воплощенное в бодрой, ликующей картине движения северных полков, неминуемо подводило поэта к мысли, что в поисках путей обновления России нужно исходить из реальной ситуации, даже если она не отвечает высоким идеалам. Внутренняя полемичность «Спора» при всей ее неразрешенности богата общественным содержанием, за которым стоит теперь не одна лишь личная воля, а глубокое проникновение в объективный исторический смысл эпохи.
«Спор» было написано в 1841 году, когда общественная мысль трудно и медленно выходила из кризисного состояния. В «Споре» внутри типично романтического конфликта между цивилизацией и природой существует и другой -между двумя общественно-культурными укладами.
Для уточнения изменившихся взглядов Лермонтова нужно отметить, что при расхождении со славянофилами у поэта имелись с ними и точки соприкосновения. Характерно уже то, что в «Споре» принимают участие не Восток и Запад, а Восток и Север. Здесь заключен намек на самобытность российского развития, которое Лермонтов вовсе не отрицает и от которого не отказывается. Запад для Лермонтова, как и для славянофилов, «дряхлый», истерзанный сомнением и познанием, утративший жизненные силы. Наконец, и славянофилы, и Лермонтов стремятся исходить в поисках обновления России из прошлого, но Лермонтов учитывает новые формы жизни, а славянофилы их игнорируют.
В прошлой истории России славянофилы опираются на вековые традиции, на обычаи и обряды, на патриархальный быт, исконную религиозность. Славянофилы видят в средневековой России смирение, вековую мудрость народа, сильного своей непосредственной, детской простотой, чуждого гордости, бунтарства. Достаточно в этом плане назвать, например, стихотворение А. С. Хомякова «Россия» (1839).
национальности. Петр I обратил Россию на гибельный западный путь, с него началась цивилизация. В этом пункте Лермонтов сходен со славянофилами. Но в отличие от славянофилов он выделяет в русском средневековье иные стороны. Для славянофилов народ был единой массой, в которой нет места сильным личностям и ярким характерам. Личное достоинство для славянофилов сродни гордости, пришедшей в новый век с Запада.
«естественного человека», для которого столь же свойственны наивная непосредственность и детская простота, как свобода и личное достоинство. Вне этих чувств для Лермонтова немыслим человек на Руси. Поэтому из массы народа Лермонтов выделяет сильные характеры, яркие, броские, непреклонные, волевые. Единство народа не в обезличенное, как получалось у славянофилов, а в содружестве ярких индивидуальностей, наделенных глубоким и естественным чувством свободы.
Так, в «Бородине» рассказ доверен старому солдату, представителю солдатской массы. Героика естественно вырастает изнутри эпического повествования. Солдат говорит народным языком, с характерными для него просторечными оборотами, пословицами, поговорками, типичными речевыми неправильностями («Постой-ка, брат мусью!»). В его языке отражен народный взгляд на войну, подлинно демократическая, а не книжная, не литературная героика. Даже следы романтической стилистики («И вот на поле грозной сечи Ночная пала тень», «Да жаль его - сражен булатом...», «Носились знамена, как тени...», «Звучал булат, картечь визжала. Рука бойцов колоть устала. И ядрам пролетать мешала Гора кровавых тел», «Земля тряслась как наши груди») естественно включаются в повествование. Романтическая стилистика приобретает новые художественные функции - она служит не для воспроизведения демонического, характера героя или самой битвы, а выражает либо напряженность битвы, либо сознание значительности происходящих событий. Благодаря тому что авторский голос непосредственно стилистически не выявляется, а проступает через голос повествователя, Лермонтов добивается единства рассказчика со всей солдатской массой. Солдат получает право говорить от имени всех.
Вместе с тем солдатская масса вовсе не обезличена.
Смысл лермонтовского стихотворения проступает особенно очевидно из противопоставления старого поколения молодому. «Вся основная идея стихотворения,-писал Белинский,- выражена во втором куплете, которым начинается ответ старого солдата, состоящий из тринадцати куплетов:
Да, были люди в наше время,
Не то, что нынешнее племя;
Плохая им досталась доля:
Немногие вернулись с поля...
Не будь на то господня воля,
Не отдали б Москвы!
Эта мысль - жалоба на настоящее поколение, дремлющее в бездействии, зависть к великому прошедшему, столь полному славы и великих дел». |
