Лирическое «я» раннего Лермонтова
Творчество М. Ю. Лермонтова - послепушкинский этап в развитии русской поэзии. В нем отражен важный период в общественном сознании передовой дворянской интеллигенции, которая не мирилась с отсутствием духовной и политической свободы, но после поражения восстания декабристов была лишена возможности открытой борьбы. Сознание распавшейся связи времен порождало чувство собственной исторической несвоевременности, усугубляло свойственные Лермонтову вселенский масштаб отрицания, вражду со «светом», с «толпой» и с Богом, создавшим мир, где попирается добро и справедливость. Не веря в ближайшую победу свободы, Лермонтов своим творчеством утверждал необходимость борьбы за нее во имя будущего. Во многом опережая свое время, он вступил в неравный поединок со всеми силами, принижающими личность человека. В. Г. Белинский считал его талант могучим «по величине и блеску», видел в нем народного поэта, выдвигавшего в своем творчестве на первый план «нравственные вопросы о судьбах и правах человеческой личности», а поэзию Лермонтова назвал «бездонным океаном» мыслей и чувств.
Лирическое «я» раннего Лермонтова предстает в противоречии между героической натурой, жаждущей свободы, активной деятельности, и реальным положением героя в обществе, которое не нуждается в его подвигах. Мечты юного Лермонтова о гражданском деянии, о славе, желание испытать судьбу роднят его с поэтами-декабристами, с Байроном, с их мятежными и гордыми лирическими героями. Эти романтические мотивы звучат в стихах «Из Андрея Шенье»: «Задело общее, быть может, я паду...», «Я грудью шел вперед, я жертвовал собой...» , «Я рожден, чтоб целый мир был зритель Торжества иль гибели моей...» Однако мечты эти оказываются неисполненными: никто не требует от поэта и его лирического героя отваги. Поэт чувствует, что жизнь его протекает «без цели», что он «чужд всему». Отрицание «толпы людей», «света» носит в ранней лирике Лермонтова всеохватывающий характер:
Обманут низкой клеветой...
Эта фраза помогает понять суть претензий героя к обществу. Постепенно все явственнее проступают и контуры «толпы», «здешнего света», где подлинные ценности оказываются поверженными:
Поверь: великое земное
Различно с мыслями людей.
Сверши с успехом дело злое
В свете, где царят «притворное внимание», «клевета», «зависть», «обман» и «зло», герой выглядит «странным», чувствует себя одиноким и обреченным на непонимание и ненависть:
Настанет день - и миром осужденный,
Чужой в родном краю...
Юношеское лирическое «я» у Лермонтова еще во многом условно. Своеобразие его в том, что через автобиографические события, детали, впечатления автор представляет своего героя как бы в разных ипостасях: то мятежником, то демоном.
В юношеской лирике герой Лермонтова по масштабу своих грандиозных переживаний предстает равновеликим мирозданию. Духовная мощь личности не уступает творческой силе Бога. В стихотворении «Нет, я не Байрон, я другой... » он говорит:
Толпе мои расскажет думы?
«я» может ощущать гармонию со Вселенной, устремляться в небеса на свою духовную родину. В стихотворении «Ангел» он говорит о душе:
И звуков небес заменить не могли
Но чаще лирическое «я» противостоит мирозданию, отвергая его несовершенство и бунтуя. Двойственность сознания героя характерна для ранней лирики Лермонтова. Тяготение к высшему идеальному миру, к совершенной, осязаемой красоте и музыкальности, тоска по земному счастью, человеческому участию и разочарование в морали «света», в любви, дружбе, отрицание ценностей земного бытия, стремление обрести гармонию с мировым целым и сознание безнадежности своей мечты - все эти противоречия лирического героя заставляют его вглядеться в себя. В центре лирики оказывается непрерывный процесс внутреннего размышления, в котором тесно спаяны гражданские, философские, интимные переживания.
«простыми людьми», но ему не дано такого счастья. Он по-прежнему чужд обществу, по-прежнему «гонимый миром странник», бросающий вызов земле и небесам и отвергающий тихие пристани любви, христианского смирения и дружбы. Герой лирических стихотворений Лермонтова чувствует и остро переживает одиночество и неустроенность. Если в ранней лирике одиночество понималось как награда, то в зрелой лирике одиночество скучно, а в более поздних стихотворениях можно найти подлинное выражение трагизма человека, одинокого среди людей и во всем мире.
Герой одинок в обществе, которое его окружает, в любви, в дружбе, он одинок в своей стране и, наконец, в целом мире. Теме одиночества в обществе посвящено стихотворение «Как часто, пестрою толпою окружен...». Герою скучно на балу среди «пестрой толпы», «дикого шепота затверженных речей», среди «образов бездушных людей», «приличьем стянутых масок». Чтобы отвлечься от шума и блеска, герой уносится в воспоминаниях к картинам детства, которые так прекрасны по сравнению с картиной бала, что у поэта появляется желание открыто бросить вызов этому бездушному царству масок:
О, как мне хочется смутить веселость их
Облитый горечью и злостью!..
Тема одиночества и вызванной им пустоты и скуки звучит и в стихотворении «И скучно и грустно». Образ лирического героя воплотил здесь характерные черты молодежи 30-х годов. Исчезает надежда на исполнение желаний, не найдя счастья ни в любви, ни в дружбе, герой разуверяется в них, разуверяется и в себе, и в жизни:
Желанья!.. что пользы напрасно и вечно желать?..
Любить... но кого же?.. на время - не стоит труда,
А вечно любить невозможно.
И радость, и муки, и все там ничтожно...
И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг,
Такая пустая и глупая шутка...
«Благодарность» звучит горький упрек:
За месть врагов и клевету друзей;
«Я не унижусь пред тобою...». Даже переход в вечную жизнь, обретение желанной свободы и покоя не избавляет лирического героя от одиночества, сохраняя лишь напоминание о возможных связях с миром. В этих стихотворениях откровенно звучит тоска по родной душе, стремление соединиться с ней.
«Выхожу один я на дорогу...» лирический герой одинок пред целым миром, перед вселенной.
Сквозь туман кремнистый путь блестит;
Здесь отчетливы мотивы одинокого странничества, душевной опустошенности, тоскливого отчаяния.
«Я не для ангелов и рая...» герой говорит:
Я меж людей беспечный странник,
подчеркивая тем самым, что нет ему места в вечном мироздании, он отвергнут всеми, разлучен в мире со всем. Образы природы становятся символами людских судеб и взаимоотношений: разлучены сосна и пальма, утес и тучка золотая, гибнут три пальмы, теряет дикую и суровую вольность Кавказ - и человек не может обрести единение ни с природным, ни с фантастическим миром. Всюду его поджидает трагедия, всюду рушатся его мечты и надежды; зло пронизывает все бытие человека, хотя может явиться в обличье добра, несравненной красоты или заворожить, очаровать услаждающими душу звуками. Человек бежит от себя, предпочитая одиночество. Мотив изгнанничества, мотив дороги очень тесно связан с темой одиночества в лирике Лермонтова, например, в стихотворении «Тучи»:
Тучки небесные, вечные странники,
Сознание одиночества, отчужденности от людей окрашивает и балладу «Воздушный корабль». Обращаясь к образу Наполеона, Лермонтов рисует традиционный образ романтического героя, трагедия которого заключается в том, что он не находит себе места в мире окружающих его людей. Наполеон противопоставлен всему миру. Ему нет покоя даже после смерти:
На острове том есть могила,
«Парус»:
Белеет парус одинокий
В тумане моря голубом!..
В таких стихотворениях, как «Утес», «На севере диком...», «Листок», ведущим мотивом является трагедия одиночества, которая выражается или в неразделенной любви, или в непрочности человеческих связей. Тема одиночества представлена в лирике Лермонтова широко и многогранно. Он осмыслил эту тему как глубоко личную трагедию, испытывая неудовлетворенность самим собой, судьбой, политической обстановкой, обществом, но в его поэзии нет равнодушия к жизни, нет полной безнадежности. |
