«добродетели»), который позволял ему теоретически отвергать сословный строй и считать неразумной, «неправильной» вообще всю социальную структуру современного общества. Сила его сатирического пафоса в нежелании считаться с историей и с ее результатами, т. е. с наличным социальным положением, с узаконенным произволом и неравенством, - в противопоставлении своего этического идеала неразумию и несправедливости истории, всего хода вещей, который привел русское общество и особенно его господствующее сословие к тому катастрофическому состоянию, в каком изобразил его Крылов в своих комедиях («Бешеная семья», «Проказники») и в «Почте духов».
революционные войска разгромили австро-прусские армии герцога Врауншвейгского; 21 сентября Конвент провозгласил Францию республикой; началось победоносное продвижение французской армии в Бельгию и Рейнскую область. Русское правительство и дворянство со страхом ожидали распространения революции на всю Европу и Россию. Граф С. Р. Воронцов писал в ноябре 1792 г.: «Дела Европы находятся в крайне критическом положении: ей угрожает всеобщий переворот. Всюду люди третьего чина питают надежды опрокинуть троны и дворянство».
Какова же была в это время позиция издателей «Зрителя», Крылова и его друга Клушина? В конце 1792 г. Крылов повторяет в еще более острой форме свои антидворянские инвективы. В «Похвальной речи в память моему дедушке» он пишет о своем герое: «Он показал нам, как должно проживать в неделю благородному человеку то, что две тысячи подвластных ему простолюдинов выработают в год; он знаменитые подавал примеры, как это две тысячи человек можно пересечь в год раза два-три с пользою. Он имел дарование обедать в своих деревнях пышно и роскошно, когда казалось, что в них наблюдается величайший пост, и таким искусством делал гостям своим приятные нечаянности» (I, 338). В октябре-ноябре того же года Крылов печатает в «Зрителе» своего «Каиба» - одну из самых острых сатир на самодержавно-бюрократический произвол. И еще в начале 1793 г. в «Похвальной речи науке убивать время» антидворянский пафос Крылова не ослабевает, хотя выражает его он не так прямо, как ранее. Но в целом «Меркурий», как верно заметил Г. А. Гуковский, почти лишен сатиры. Можно добавить, что заметно, как его издатели постепенно теряют свойственную им ранее оптимистическую веру в конечную победу разума и добродетели над невежеством и корыстолюбием.
Крылову кажется теперь, что «не так легко поправить мир», и и послании Клушину он говорит:
Но свет останется - поверь,
В целесообразности каких-либо перемен сомневается и соиздатель его, Клушин, в стихотворении «Все пройдет». Он же в рецензии на трагедию Княжина «Вадим Новгородский», высказывая общее мнение издателей, осуждает поведение «безумного республиканца» Вадима: «Самые его покушения на возвращение польностей новгородцам тогда, когда они добровольно вручили и пласть и корону Рурику, не есть ли покушение безрассудное? Желание обратить их в прежнее безначалие не есть ли желание самого лютейшего их зла?». А то, что он пишет далее, в августе 1793 г., могло восприниматься только как намек на якобинскую диктатуру: «Не для того ли хотеть низвергнуть с престола Рурика, дабы самому обладать республикой? - и, сделавшись идолом народа, повергнуть их в мучительные цепи рабства, что всего чаще делается в республике». 67
Желание видеть персонажей комедии «действующими» свидетельствовало о внутренней динамике театрально-эстетических позиций Крылова и о том, что пересмотр социальных позиций совпадал и в какой-то мере обусловил переоценку позиций этико-эсте-тических. Критерий «действия» применительно к комедии означал эволюцию от комедии характеров, как понимал ее XVIII век, к комедии нравов, от комедии нравоучительно-сатирической к комедии социальной.
проблемы, так занимавшие Крылова в пору его конфликтов с театральной рутиной.
Но театр продолжал тянуть к себе Крылова. Он пишет «Трумфа», где дает полную волю своему пристрастию к народному ярмарочному балагану и фарсу, освященному для него великим именем Мольера, он вновь выходит на сцену, когда появляется мало-мальски благоприятная обстановка для комедии «действия», комедии нравов.
Сам Крылов, по-видимому, рассматривал свой разрыв с театром в 1788-1789 гг. как вынужденный и временный и не терял надежды вновь вернуться на сцену. Этим объясняется то деятельное участие, которое он принял в театральной жизни начала века, как будто не испытал еще никаких разочарований и обид. |
