Сергей Антонович Клычков. Неизвестный русский писатель
Появление в русской литературе нового поэтического имени - Сергея Клычкова - было замечено такими крупными мастерами слова, как А. Блок, Н. Клюев, Н. Гумилев, С. Городецкий, В. Брюсов, М. Волошин. В последнее время о Клычкове вновь заговорили, хотя широкой известности его имя пока не завоевало.
Ярлык "рупор кулацкой идеологии", навешенный ему в конце 20-х годов, повлек за собой казнь поэта, затем - период длительного замалчивания его имени. В 1956 году С. А. Клычков был реабилитирован посмертно.
"Не парфюмерией, не модным будуаром, а расцветающим полем дохнула на нас поэзия Сергея Клычкова", - писал критик В. Львов-Рогачевский. Анна Ахматова говорила, что Клычков был "своеобразный поэт, и - ослепительной красоты человек".
Пылает за окном звезда,
Так, значит, суждено и надо,
Чтоб стала горечью отрада,
"Песни" (1911 г. ) Николай Клюев назовет "хрустальными песнями". Стихотворение "Не жалею, не зову, не плачу... "
"Стихов о русской поэзии" О. Мандельштам также посвятит ему. Пимен Карпов, вся поэзия которого - незаживающая рана и боль за русскую землю, в середине, 20-х пишет Клычкову "Сонетакростих":
"Ыы" совиное уже в ночи встречает
Чертей и ведьм; на ветках их качает,
Оттуда вещий голос отвечает:
Критика 20-х годов определяла "революционность писателя по внешним признакам, по тому, сколько раз он поклялся классом" (Л. Сейфуллина). Поэтому стихи Н. Клюева и С. Клычкова отнесли сначала к "стилизации русского фольклора", а позже - к "стилизации фольклора на кулацкий манер".
Невозможно говорить о Сергее Клычкове, не сказав о своеобразии его языка, о совершенно индивидуальной манере письма. В "Автобиографии" С. Клычков пишет, что "языком обязан лесной бабке Авдотье, речистой матке Фекле Алексеевне и нередко мудрому в своих косноязычных построениях отцу моему, а больше всего нашему полю за околицей и Чертухинскому лесу... "
"Если вы хотите услышать, как говорит Русь шестнадцатого века, послушайте его", - рекомендовал своим знакомым Клычкова виднейший критик 20-х годов Вронский. Разумеется, Сергей Клычков не писал стихи и прозу языком Руси шестнадцатого века. Однако фольклорные персонажи, образы Руси языческой, небылицы далекого прошлого присутствуют в его произведениях.
"... Мы вступаем в сказочный мир старых деревенских поверий, легенд, заговоров, песен", - пишет Н. В. Банников о ранней поэзии Клычкова в предисловии к его сборнику.
Земля и небо, плоть и дух...
Из сини в синь равно бежит дорога...
Весна - росу, зазимок - белый пух
Незримый страж у птичьего гнезда,
Чудесный страж у каждой хаты нашей:
Горит звезда, как золотая чаша.
В 1824 году, за сто лет до выхода первого романа Сергея Клычкова, П. А. Вяземский сетовал, что "мы не имеем русского покроя в литературе". Следуя гоголевским традициям, но оставаясь при том самим собой, Клычков своей прозой явил ярчайший образец именно "русского покроя", который не мог стать незамеченным и не мог быть не наказан...
К середине 20-х годов традиции национального нигилизма, заложенные Пролеткультом, уже набрали силу. А к концу десятилетия понятия "национальный" и "националистический" практически слились воедино. Приемы обвинения в национализме и великодержавном шовинизме достигли предела в своей иезуитской отточенности. Критик Осип Бескин - самая зловещая фигура в жизни Клычкова - писал: "Русский стиль" в своем 100процентном применении - не только прием, но и активное выражение соответствующего содержания. А Клычков в этом отношении действительно стопроцентен, и стиль его вызывает не только восхищение, но и оскомину ясного патриотизма и национализма довоенного образца".
Клычков, редко ввязывавшийся в "тоскливые словесные драки", в 1923 году все-таки опубликовал в журнале "Красная новь" статью с многозначительным названием "Лысая гора". Он отстаивал в ней традиции классической поэзии, выступая против "тарабарщины", превратившей русский Парнас в Лысую гору. А своим оппонентам, типа Осипа Бескина, Клычков ответил: "Как может критик-марксист, поучающий еще других критиков-марксистов марксизму, не указывая точно материала, который он имеет в виду в определении понятия русского стиля, совсем не являющегося приемом, а прежде всего, перво-наперво, огромной культурой огромной страны, - как может столь размашисто, так торовато скидывать эту культуру с приходного листа революции? ! А село Палех, Бескин, неужели вы вычеркнули с советской территории?.. " Поистине, прав Гоголь: "Все можно извратить и всему можно дать дурной смысл, человек же на это способен".
где он писал, что старший брат безумно любил Потапихинские Чертухинские и Глебцовские леса. Все его хождения по лесам, болотам, рекам доставляли ему какую то необычайную радость. Клычков наряду со своей литературной профессией занимался и пчелами. Что характерно, пчелы его не кусали. Любимым занятием был сенокос. Своей поэзией в большинстве случаев Сергей занимался ночами, а утром, чуть покажется солнце во время сенокоса обязательно, несмотря на усталость, пойдет отцом и братом на покос. Если вечером завидит старушек на бревне, то обязательно подсядет к ним и слушает их разговоры о разных сказочных существах: русалках, домовых, колдунах, ведьмах в лесах Чертухина и Потапихи.
"Прежде всего, он был поэт и писатель, весь живший в мире восприятий, дум, образов, замыслов, слов, напевов, - писал о Клычкове друг его молодости Петр Андреевич Журов. - Поэтическое творчество было его природой, его душевной средой... Казалось, он нес в себе родник стихийного народного поэтического мирочувствования и миропонимания. В мире и в окружающих он ощущал и видел часто то, чего не замечают обыкновенные люди".
"Песни" и "Потаённый сад". Летом 1914 года, во вторую мобилизацию, Клычков призывается в армию и служит в Гельсингфорсе, где знакомится с А И. Куприным. Осенью 1915 года он попадает в Петроград, где публично выступает со своими стихами на вечере крестьянских поэтов в Тенишевском училище - вместе с Н. Клюевым С. Городецким, С. Есениным. Впоследствии с Городецким их пути разойдутся. Есенина поэт проводит в его последнюю поездку в Ленинград. |
