Сравнительная характеристика образов Лизы и Натальи в повестях Карамзина
Наталья оказывается персонажем, наделенным всеми «атрибутами» героинь сентиментальных повестей конца XVIII века, а не московитянкой допетровской Руси. И неудивительно, что Наталья является почти двойником «бедной Лизы». В этом не трудно убедиться, сопоставив между собой обе повести. Сходству Лизы и Натальи не мешает даже большое различие в их социальном положении.
Можно найти много общего в ситуациях, возникающих в этих повестях, а также ряд текстуальных совпадений в характеристиках, данных Карамзиным своим героиням. Так, «Лиза, как агнец, повиновалась его воле», «розы на щеках освежались, и Лиза улыбалась как майское утро после бурной ночи», «таким образом скончала жизнь свою прекрасная душою и телом». Сравним: «Наша прелестная Наталья имела прелестную душу... была невинна, как агнец, мила, как май месяц».
«Дай бог! Мне нельзя не верить словам твоим: ведь я люблю тебя!» - говорит Эрасту Лиза. Также и у Натальи уверенность в Алексее основывается на ее любви к нему: «Ах! если бы все люди, сколько их было тогда в русском царстве, в один голос сказали Наталье: Алексей злодей! она бы с тихою улыбкой отвечала им: нет... сердце мое знает его лучше, нежели вы, сердце мое говорит, что он всех любезнее, всех добрее».
«Война не страшна для меня; страшно там, где нет моего друга»,- так думает Лиза. «Поедем, мой друг! (на войну) Лишь бы ты был со мною: я всюду готова»,- объявляет Наталья Алексею.
дома с человеком, которого она видела всего несколько раз в своей жизни, заставляет Карамзина объяснить этот факт с психологической точки зрения.
«Вместе с читателем,- пишет он,- мы искренно виним Наталью, искренно порицаем ее и за то, что она, видев только раза три молодого человека и услышав от него несколько приятных слов, вдруг решилась бежать с ним из родительского дому, не зная куда... Но такова ужасная любовь! Она может сделать преступником самого добродетельнейшего человека! И кто, любив пламенно в жизни своей, не поступил ни в чем против строгой нравственности, тот - счастлив! счастлив тем, что страсть его не была в противоположности с добродетелью - иначе последняя признала бы слабость свою и слезы тщетного раскаяния полились бы рекою. Летописи человеческого сердца уверяют нас в сей печальной истине»
Предшественники Карамзина - русские романисты и авторы повестей - не заботились о том, насколько правдоподобными казались читателям описываемые ими события, являвшиеся по большей части «плодами» их фантазии. Карамзин был одним из первых, кто привлек внимание к раскрытию психологии действующих лиц, к анализу правдоподобия их переживаний и излагавшихся в художественном произведении событий. Менее полно, чем образ Натальи, раскрыт в повести образ ее возлюбленного Алексея Любославского. Он также наделен чертами героя сентиментальных повестей. Это - прежде всего чувствительный «любовник». Но в отличие от большинства действ ующих лиц, которые вводятся в рассказ «повествовательным» путем (то есть автор сам и от себя говорит о них, притом более или менее подробно, и ему нет надобности давать их «предыстории»), появление в повести Алексея Любославского преподносится читателю через впечатление, произведенное на героиню. Описание внешности Алексея также дается через восприятие героини. «Итак, думала Наталья,- итак, подлинно есть на свете такой милый красавец, такой человек,- такой прелестный юноша... Какой рост! Какая осанка! Какое белое румяное лицо! А глаза, глаза у него, как молния; я, робкая, боюсь глядеть на них».
«Наталья, боярская дочь» имеет ряд характерных особенностей. Сюжетная канва повести достаточно проста и не отличается особой оригинальностью. Повесть начинается своеобразным зачином, свойственным многим произведениям Карамзина и в котором «выступает голос, даже тон голоса автора, накладывающии на все последующее повествование автора свою печать. |
