Сентиментальное воспроизведение душевных переживаний «сердца наблюдателем по профессии» (так Карамзин назвал писателя) окажется более последовательным в его поэзии, хотя и в ней прослеживаются выходы в другие формирующиеся системы.
Он начал писать стихи в конце 80-х годов и сразу же занял самостоятельную литературную позицию. В программном стихотворении «Поэзия» (1787) Карамзин выступает как противник классицизма и сторонник романтической эстетики. Перечисляя величайших поэтов древнего мира и современности, он совершенно умалчивает о французской литературе и демонстративно заявляет, что «Британия есть мать поэтов величайших». На первый план выдвинуты Оссиан, Шексипр, Мильтон, Юнг, Томсон, Никто не назван в стихотворении и из русских поэтов - не только Ломоносов, но и Сумароков, Державин, Херасков, высоко чтимые новиковским кружком, под влиянием которого в это время находился Н, М. Карамзин. Поэт стремится в своих стихотворениях изобразить внутренний мир человека, передать его чувства и настроения.
«Послании к Дмитриеву» он заявляет:
Любовь и дружба вот чем можно
Но должно - менее страдать;
И кто любил и был любимым,
Был другом нежным, другом чтимым,
Тот в мире сем недаром жил.
«Прости» (1792), в которой изображается безнадежная любовь бедняка к девушке из светского общества:
Не знатен я, не славен,
Могу ль кого прельстить?
За что меня любить?
«Кладбище», «К соловью», «Осень». Для них характерны настроения грусти, тоски, одиночества. Соловьиное пение «во мраке тихой ночи» исторгает слезы из очей поэта. Картина увядания природы («Осень») вызывает у него мысли о бренности бытия: если в природе все снова оживет, то человек на это надеяться не может. Непривычна для русской литературы XVIII века тема стихотворения «Кладбище» (1793), построенного в виде диалога между голосами: один из них говорит об ужасе, который внушает человеку вид смерти, другой - о радости полного успокоения в загробной жизни:
Страшно в могиле, хладной и темной!
Тихо в могиле, мягкой, покойной.
Ветры здесь веют; спящим прохладно;
Травки, цветочки растут.
Прямой предшественник В. А. Жуковского, Карамзин знакомит русского читателя с первыми образцами жанра баллады. Таковы «Граф Гваринос», «Алина» и «Раиса». В балладе «Раиса» (1791), по словам Ю. М. Лотмана, «изображаются колоссальные страсти на фоне бурного, ночного пейзажа. Описание чувств героини имеет характер нарочитого преувеличения». Трагическая ситуация в «Раисе» совпадает во многом с сюжетом «Бедной Лизы». Однако если в повести Карамзина лишь встречаются «романтические вкрапления» (описание Симонова монастыря; грома, бури, дождя «из черных облаков», последовавших за потерей «Лизиной невинности»), то его балладу отличает общая «романтическая» тональность: «бурному» чувству героини, которую во время ее сна коварно покинул «жестокий» Кронид, сбежавший с Людмилой, полностью соответствует и «бурный» пейзаж.
Во тьме ночной ярилась буря;
Гремели громы и черных тучах,
И сильный дождь в лесу шумел.
Раиса, бедная Раиса,
Скиталась в темноте одна.
Душевное состояние героини передает и ее внешний вид:
Нося отчаяние в сердце,
И бури страшный вой не может
Ее стенаний заглушить.
Язвимой ветвями дерев,
Текут ручьи кипящей крови
На зелень влажная земли.
Пейзаж в этой балладе не просто подготавливает, настраивает к восприятию произведения. Он включается в структуру стихотворения как раз в самые напряженные и трагические моменты в судьбе Раисы. Вот она «между стремнин, по камням острым... всходит» на «хребет гранитныя горы», решившись на самоубийство, и перед читателем вновь возникает устрашающая картина:
Тут бездна яростно кипела
Громады волн неслися с ревом,
Когда же Раиса «низверглась в море», то «грянул гром: Сим небо возвестило гибель Тому, кто погубил ее». Не останавливаясь подробно на анализе микроструктуры этой баллады, отметим прежде всего богатую эпитетику, использование элементов звукописи. С их помощью Карамзин создает мрачный колорит и яркую зарисовку разбушевавшейся стихии («грозный луч», «страшный вой», «ужасная тьма», «черные тучи», «ужасная минута»; аллитерирование звуков «р» и «гр»). При повышении напряженности состояния героини эпитеты градируются (от «бедной» к «несчастной», к «злосчастной»). Впечатляюща в ряде случаев цветовая гамма (с открытой «белой груди» Раисы текут ручьи кипящей крови на зелень влажные земли»). Иной ряд эпитетов мы встречаем в воспоминаниях Раисы о поре ее безмятежной жизни в родительском доме и днях счастливой любви («невинные радости», «нежный вздох»). В то же время подчеркнута страстность натуры героини: она «с трепетом сердечным и с пламенной слезой любви» упала в объятия Кронида.
«стереотип» баллады и близкого к ней «жестокого романса», который еще продолжительное время будет удерживаться в русской литературе (нередко «во вкусе Оссиана» Державин) и у писателей «второго эшелона», и у поэтов-дилетантов. Вот один тому пример:
Бьется о берег волна,
Распростерлась ночь густая,
|
