Притча о свободе и страдании человека
Все, что было в душе, все как будто опять потерялось, и лежал я в траве, и печалью и скукой томим. И прекрасное тело цветка надо мной поднималось, и кузнечик, как маленький сторож, стоял перед ним.
«дорога в ад вымощена...» Всякая антиутопия всегда идеологична и социальна.
В «традиционных» антиутопиях всегда изображалось усовершенствованное общество будущего, в котором царит геометрический порядок, целесообразность, но отнята свобода. В современной антиутопии действительность представляется хаотичной, все связи - социальные, экономические, нравственные - разрушенными. Никакого оптимистического выхода из такой ситуации писатели не дают. Если в прежних антиутопиях формой освобождения личности мог быть индивидуальный бунт, то теперь хаос настолько подавляет, что бунт просто бессмыслен там, где бунтуют все и по разным соображениям.
Можно сказать, что антиутопия - форма «предупреждающей» прозы, главный мотив которой - социальный. Здесь могут выражаться и философские, и бытийные проблемы человеческой жизни. Метафора часто дает сильный посыл для выражения философской мысли.
«Отец-Лес» поднимает этические и философские проблемы бытия людей XX века. Не случайно автор произведения определяет Литературный жанр произведения как «литературное произведение-притчу». В притче отсутствует описательность, персонажи не имеют не только внешних черт, но и характера. Выводы притчи всегда однозначны.
Литературное произведение «Отец-Лес» - своего рода история жизни в XX веке трех поколений старинного рода Тураевых - деда, сына и внука. В этом роде соединилась дворянская и крестьянская кровь, что позволяет ему представлять русский народ. Род Тураевых вобрал в себя страдания и муки народа, выпавшие за весь век на его долю: голод конца 20-х, «лишенство», ужасы фронта и концлагерей, как советского, так и немецкого.
- старший из рода, офицер-ветеринар, человек честный, добрый. В молодости он решил освободиться от общества, ибо оно, «с его жесткими обязательствами, предрассудками и разными правилами, как благородными, так и подлыми», мешало постичь натуральную свободу, как ему казалось, полную и неограниченную.
С юности Николай Николаевич не любил высоких слов, затемняющих истинный смысл. Он плохо вписывался в среду студенческой молодежи конца XIX века с ее мечтаниями об общественной пользе, о благе народа.
«... Общество есть собрание таких, как мы, отдельных индивидов, и если каждый из нас принесет своим трудом пользу себе, то тем самым он принесет пользу и обществу. Это естественный ход, господа, соответствующий природной закономерности».
Николай Николаевич представлял, что свобода может реализоваться только в уединении, в изоляции от общественной суеты. В густом лесу он выстраивает себе дом. «Колин Дом» называет его жена Анисья - крепкая крестьянская баба, ставшая хозяйкой в этом доме. Николай Николаевич пытается на собственном опыте разобраться, что же такое свобода. В уединенности, отрезанности от остального мира он увидел раскрепощение, но не свободу.
душевной тоской деда. Ожог - это скорбь «по навеки утраченному прошлому», ужас от реалий этого прошлого.
С одной стороны, герои литературное произведениеа испытывают одиночество. С другой - их сознание перегекает. Так, мысль, рождающаяся в сознании деда, передается внуку. Глеб воплощается в отца, а отец продолжает мыслить в сыне, то есть они составляют нечто единое, общее. «Николай Тураев в одну минуту утратился как самостоятельная духовная единица, словно бы мгновенно погиб, потому что его сын Степан видел рядом с собою на обочине грязной дороги растоптанного человека со страшным, искаженным лицом, а сын Степана, Глеб, из-за этого же потерял всякое желание жить...»
Все судьбы в литературное произведениее связаны и переплетены друг с другом и в пространстве, и во времени. Разные времена смыкаются, образуя не вектор, линейно ведущий из прошлого в будущее, а некую пульсирующую точку, в которой сливается прошлое деда, настоящее отца, прошлое внука. В пространстве Леса и Дома одновременно разворачиваются судьбы разных персонажей, существовавших в разное время, прежде умерших и воплотившихся в другие жизни или в деревья. Автор произведения объединяет духовные миры всех своих персонажей, разделенных десятилетиями, веками и сотнями километров, составляет самые невероятные комбинации судеб.
Анатолий Ким показывает, что судьбы отдельных людей связываются в непрерывную цепь страданий всего Человечества. Николай Николаевич отрицает прогресс, так как видит в нем только поиски путей взаимо истребления. «Мир человеческий погряз, обслуживая свое звериное начало. Величие наших грандиозных злодеянии никак не сравнимо с жестокостью самых свирепых хищников. А вся сила и гений разума превращаются в силу нашего самоуничтожения и в гении неодолимого зла, мучительства и тоски. Называется все это прогрессом».
Язычество в литературное произведениее теснейшим образом переплетается с буддизмом. На основе представлений о переселении душ буддизм утверждает, что живые существа способны перевоплощаться. Анатолий Ким, соединяя язычество и буддизм, перевоплощает людей в деревья. Символом Дома Тураевых служит раздвоенная вилорогая сосна, о происхождении которой в текст литературное произведениеа вплетена микроновелла. Дерево печали - липа воплощает в себе душу той девушки-фельдшерицы, которая самовольно ушла из жизни, и «непостижимая печаль, страшность была в том». В молодом дубке возродилась душа Гришки, забитого за воровство деревенскими мужиками: «... душа Гришкина все человеческое прошлое забыла, и в шелесте дубовой листвы не было никаких отзвуков былых страстей и следов неисповедимых мучений».
Отзвуки буддистской философии с ее уравниванием всех людей в страдании образуют центр концепции свободы молодого Николая Тураева. Если язычество и буддизм проявляются в знаках-символах литературное произведениеа, которые и образуют его атмосферу, то христианство выступает в виде сентенций или автор произведенияских трактовок евангельских сюжетов. Так, Ким описывает встречу воскресшего Христа с путешествующими в Эммаус и эпизод преломления хлеба. Писатель предлагает понимать Вознесение как расхождение человеческого и божественного.
от народной сказки образ Змея тем не менее кажется неорганичным и искусственным в поэтическом мире литературное произведениеа. Его символика слишком откровенна и однозначна, что разрушает недоговоренность и таинственность повествования.
«Отец-Лес» А. Кима не предлагает своей законченной философской концепции свободы. Это не философское произведение, а литературное. Но литературное произведение ставит вопросы и пытается предложить свои варианты ответов. |
