Поэт не исполнит своего призвания, если будет руководствоваться в творчестве желанием иметь успех у публики, если будет писать ради похвалы и славы, будет удовлетворять лишь свое самолюбие. «Есть что-то чувственное, что-то унизительное,- обличал поэт,- есть какое-то эгоистическое сибаритство в этом самобоготворении, в этой оргии самолюбия, в этом упоении самонаслаждения, которое в своих действиях также гибельно для души, как пьянство для силы телесной».
В эстетическом наслаждении он выделял две стороны: низшую и высшую. Низшее - это осознанное нами чувство эстетического удовлетворения, которое доставляет нам художественная отделка произведения, его как бы внешний облик: «возвышенность», «приятность» содержания, точность, живость выражения, музыка слов. Но высшее эстетическое наслаждение - лишь в безотчетно постигаемом нами «духе поэта», присутствующем всегда в его творчестве. Эстетическое наслаждение будет полноценным лишь в том случае, если «дух», «душа» поэта нравственно чисты. «Не в том, что составляет содержание поэтического произведения, заключается его нравственно-образовательное на нас влияние, а в том, что есть сам поэт увлекаемые прелестью его создания, мы нечувствительно проникаемся его верою, его любовью, его возвышенностью и чистотою, и они по тайному сродству остаются в слиянии с нами, как последний результат поэтического наслаждения».
Для Жуковского чрезвычайно значителен нравственный облик поэта: «что он сам, то будет и его создание». Писателя, наделенного высокой моралью, поэт называл «благотворителем души человеческой».
Морально-эстетическая программа Жуковского, четко и продуманно изложенная в его сочинениях 40-х годов и имеющая консервативный в социальном отношении логический итог, в первые периоды деятельности поэта находилась в стадии становления. Эстетические идеи доминировали, но социальные позиции Жуковского в первые десятилетия его творчества также получали яркую гуманистическую окраску, что вызывало симпатии прогрессивно мыслящих литераторов начала прошлого века. Гуманный принцип - «основывайте благо общее на благе частном; тогда каждый частно будет другом общего блага - сложился у Жуковского еще в первый период творчества. Осознание высокого назначения жизни - служения человеку - вдохновляло поэта на протяжении всего его творческого пути. Ведь он уже вступил в литературу как «друг человечества».
«Одухотворить нашу литературу мог только романтизм средних веков...»; «Жуковский был переводчиком на русский язык романтизма средних веков, воскрешенного в начале XIX века немецкими и английскими поэтами, преимущественно же Шиллером. Вот значение Жуковского и его заслуга в русской литературе».
Переводческая деятельность Жуковского, органически сливающаяся с его собственным поэтическим творчеством, соответствовала общественным потребностям той поры, закономерностям развития русской литературы. Историческое развитие России осуществлялось в тесном взаимодействии с Западной Европой. И сентиментализм, и романтизм были явлениями общеевропейскими, и опыт писателей Западной Европы был весьма значим для России. Жуковский-переводчик никогда не стремился к точному воспроизведению подлинника, он обычно пересоздавал оригинальный текст и даже творил на его основе собственное произведение. Поэт сам определил соотношение своего и чужого в создаваемом произведении: «Я часто замечал, что у меня наиболее светлых мыслей тогда, как их надобно импровизировать в выражение или в дополнение чужих мыслей. Мой ум, как огниво, которым надобно ударить об кремень, чтобы из него выскочила искра. Это вообще характер моего авторского творчества; у меня почти все или чужое, или по поводу чужого - а все, однако, мое. Он же заявлял, что переводчик в прозе - раб, а переводчик в стихах не раб, а соперник.
«лирические» принципы переводческой деятельности - духовное сочувствие переводимому автору, сопереживание, сотворчество, выражающее родство душ. Жуковский переводил лишь то, что было внутренне созвучно ему самому, что написано в его лирической тональности. В переводах он оставался самим собой, вместе с тем чужой текст, лежащий почти постоянно в основе собственного, придавал его лирическим произведениям особую окраску. Достоевский отметил «Бесчеловечность» поэзии Пушкина. Но своеобразная печать «человечности» лежит и на творчестве Жуковского. Он переводил поэтические произведения многих и разных авторов: Гомера и Овидия, Мильвуа, Арно, Лафонтена, Матиссона, Шенье, Мериме, Шамиссо, Клопштока, Гердера, Бюргера, Гете, Шиллера, Уланда, Гебеля, Цедлица, Грея, Мура, Байрона, Вальтера Скотта, Саути и многих других.
Он сочинял по мотивам литератур разных народов, причем обычно обращался не к первоисточнику, а продолжал предромантические и романтические традиции. Жуковскому, бесспорно, были близки представления немецких романтиков, в частности Ф. Шлегеля, об освоении исторического опыта наций, их культурных достижений; имелись в виду не только народы Западной Европы, но и Древнего Востока, Ирана, Индии. Опираясь на различные источники - обычно произведения немецких и английских романтиков, - Жуковский лирически сопереживал, сближаясь с людьми разных национальностей. Он искал чувствительные сердца, губительные страсти, увлекательную роман-гику и нравоучительные коллизии во всех концах земли. Древнюю Грецию читатель находил в балладах «Ивиковы журавли», «Ахилл», «Кассандра», «Уллин и его дочь», «Элевзинский праздник» и в других его произведениях, а в итоге - в полностью переведенной им «Одиссее» Гомера. Жуковский как романтик донес до русского читателя высокие нравственные идеалы Индии в поэме «Наль и Дамаянти»; древнетаджикский эпос романтически ожил в поэме «Рустем и Зораб»; средневековая Франция - в балладах о Карле Великом, о Роланде, в лирической драме «Орлеанская дева»; Нормандия - в балладе «Гарольд», драматической повести «Нормандский обычай»; немецкое средневековье - в балладах «Божий суд над епископом», «Адельстан», «Граф Габсбургский», в поэме «Ундина»; английское в балладах «Варвик», «Замок Смальгольм, или Иванов вечер»; поэт соприкоснулся с поэзией Португалии в поэме «Камоэнс».
«Людмила», «Двенадцать спящих дев», в его сказках, в переложении «Слова о полку Игореве», в песнях с русскими фольклорными элементами. Романтически переданный колорит места и времени, романтические характеры были в его творчестве призваны передать общечеловеческие переживания, нравственные и безнравственные побуждения и поступки людей разных рас, национальностей и эпох, выявить глобальные, всемирно-исторические, вековые, как казалось романтику, этические закономерности бытия.
глубине самовыражения и по влиянию этого жанра на другие. В основном элегии лежат у истоков его творчества.
личность. В прославленных элегиях «Сельское кладбище», «Вечер», в стихотворении элегического тона «Певец» в центре - образ юноши. Элегическая личность в поэзии Жуковского - совсем юный человек, он «Едва расцвел - и жизнь уж разлюбил» («Певец»). Горести, сомнения, раздумья юного сердца изливает поэт в стихах. Лирический конфликт в том и состоит, что юное существо оказалось не принятым жизнью: «Здесь пепел юноши безвременно сокрыли...» Сельское кладбище»); «Придет сюда Альпин в час вечера мечтать. Над тихой юноши могилой!» («Вечер»); «И рано встретил он конец, Заснул желанным сном могилы...» («Певец»).
«Сельском кладбище» применен своеобразный, именно элегический прием композиции образа и всего стихотворения. |
