"Персидские мотивы"
"Русь уходящая", "Письмо к женщине", "Письмо матери", "Стансы"; особое место занимают "Персидские мотивы". В своей поэзии Есенин сумел выразить горячую любовь в своей земле, природе, людям, но есть в ней и ощущение тревоги, ожидания и разочарования
" Персидские мотивы ", чтобы убедиться в этом. Какие только эпитеты не использует автор! "Голубая да веселая страна" привлекает поэта картинами лунных ночей, где "кружит звезд мотыльковый рой" и сияет "золото холодное луны", манят "стеклянная хмарь Бухары" и "голубая родина Фирдоуси". Наверное, своеобразие поэзии Есенина в том и состоит, что он умеет воспринимать красоту чужих земель так же остро, как и своей собственной родины.
"Персидские мотивы" является непревзойденным образцом любовной лирики Есенина. Здесь зазвучало искреннее чувство обновленного сердца автора. Строй стихов напевен и мелодичен. Есенин не подражает ни Саади, ни Фирдоуси... Поэт создает стихи по традиционным канонам. Сам Восток дышит и говорит устами Есенина. Я спросил сегодня у менялы, Что дает за полтумана по рублю, Как сказать мне для прекрасной Лалы По-персидски нежное "люблю"? Я спросил сегодня у менялы Легче ветра, тише Ванских струй, Как назвать мне для прекрасной Лалы Слово ласковое "поцелуй"? Но и здесь поэт остается певцом России, патриотом родины, которая издали кажется ему еще милее и краше в своем неброском наряде. У меня в душе звенит тальянка, При луне собачий слышу лай. Разве ты не хочешь, персиянка, Увидать далекий синий край?
"Персидских мотивов" убеждается в непрочности безмятежного счастья вдали от родного края. И главной героиней цикла становится далёкая Россия: "Как бы ни был красив Шираз, он не лучше рязанских раздолий".
"Персидских мотивов": "Никогда я не был на Босфоре, Ты меня не спрашивай о нем... " Можно не спрашивать поэта и о том, как "синими цветами Тегерана" он лечил "былую рану... в чайхане", - не был он в Тегеране. Не надо стараться узнать от него что-то детальное про "голубую родину Фирдуси", про то, например, какое основание было у поэта надеяться, что Персия не может позабыть о нем - о "ласковом урусе". В Персии он вообще не был. И "Шаганэ, ты моя, Шаганэ" вовсе не из Шираза. И не "персиянка", а юная учительница-армянка из Батуми (впоследствии заслуженный учитель Шагандухт Нерсесовна Тальян), увлечение которой вызвало появление на свет собирательного образа женщины Востока, пленительные строки о ней.
"Персидские мотивы" создавались по соседству с Персией, по ассоциации, в традициях восточной лирики, богатой иносказаниями, в эстетической манере персидской поэзии. Конечно, прямых совпадений с ее идеями и поэтикой в цикле не так уж много. Зато в нем - целая россыпь тончайших наблюдений из жизни, нравов, мелодий Востока. Откуда они? Вопрос не праздный, если учесть, что поездка Есенина в Закавказье была по преимуществу городской и приморской. Поэт был обласкан здешними верхами, прессой, почитателями его таланта по преимуществу из, как сегодня говорят, "русскоязычного населения". У него оставалось не так много места для постижения тонкостей национальной жизни. (Недаром была просьба сверху к спутникам поэта - создать для него "иллюзию Персии"). Тогда откуда его меткие штрихи именно о мусульманском Востоке? А вот как раз отсюда - из его поездки в Ташкент, где его давний интерес к Азии, к ориентальной национальной поэтике был во многом подвигнут еще и обстоятельствами, в которых он там оказался. |
