Тема смирения и бунта в произедениях Ф. М. Достоевского
(на примере романа "Преступление и наказание")
В романе «Преступление и наказание» автор затрагивает широкий круг философских и нравственных проблем. Одним из рассматриваемых вопросов является следующий: можно ли в некоторых случаях нарушать нравственные правила для осуществления благих намерений? В романе Достоевский показывает, к чему может привести утрата веры в бога и отказ от принципов христианской морали. Сюжет основан на документальном материале, взятом из газетной хроники.
для главного персонажа диалоге с Порфирием Петровичем. Сначала статью излагает Порфирий Петрович, причем излагает в нарочито утрированной и провоцирующей форме: «... существуют на свете будто бы некоторые такие лица, которые могут... то есть не то что могут, а полное право имеют совершать всякие бесчинства и преступления и что для них будто бы и закон не писан...» Содержание речи Порфирия Петровича, эпитеты и глаголы к его репликам («насмешливо посмотрел», «ответил... с чуть приметным оттенком насмешливости», «поминутно смеялся») помогают понять, почему Раскольников «раздражен», почему расценивает вопросы следователя как «вызов», психологическую игру без правил и соглашается сыграть в ней «подлую», «болезненную» роль. Это, быть может, первая попытка Раскольникова самому оценить свою теорию, свою идею, которая уже обернулась преступлением.
«поединок» Раскольникова и Порфирия Петровича. Ключевым словом в этом монологе становится эпитет «живой»: «живым путем», «живой процесс», «живой души». Тем самым границы «чистой теории» Раскольникова раздвигаются до решения нравственной проблемы жизни и смерти. И «одной логикой» «из какой-нибудь математической головы» эту проблему «вывести», разрешить вообще невозможно, немыслимо. Но Раскольников поймет это значительно позже, после диалогов с Соней.
После Разумихина и Порфирия Петровича суть своей теории излагает сам Раскольников, все время перебиваемый провокационными вопросами и замечаниями. Это изложение проникнуто внутренней полемикой главного персонажа с точкой зрения Порфирия Петровича и ему подобных. «Главная мысль» теории, ее философские истоки видятся Раскольникову в следующем: «... люди, по закону природы, разделяются вообще на два разряда: на низший (обыкновенный), то есть, так сказать, на материал, служащий единственно для зарождения себе подобных, и собственно на людей, то есть имеющих дар... для своей идеи перешагнуть хотя бы и через труп, через кровь...» Абсурдность этой теории подчеркивается тем, что Раскольников не может вразумительно ответить ни на один из посыпавшихся на него вопросов: «Чем же бы отличить этих необыкновенных от обыкновенных?», «Много ли таких людей, которые других-то резать право имеют?», «Что если произойдет путаница, и один из одного разряда вообразит, что он принадлежит к другому разряду?». Ужас этой теории заключается в том, что она «кровь по совести разрешает». Ее ложность будет доказана страшным опытом главного героя.
«Преступление и наказание» раскрывает разные свои грани, оттенки, возможности, вступает в разные взаимоотношения с другими жизненными позициями, но по сути является развитием теории толпы и сверхчеловека (имению эта теория лежала в основе фашистской идеологии). Отсутствие всякого «высокого начала» в своей теории поймет и сам главный герой, осознав, что он «не человека убил» - «принцип убил!» Таким образом, по мысли Достоевского, философские истоки бунта Раскольникова - теория «двух разрядов» - не только обоснование преступления. Она уже и есть преступление, потому что с самого начала предрешает один вопрос: кому жить, кому не жить.
с богом или бунта. Для Раскольникова смириться - значит принять несправедливость мира, согласиться с тем, что «подлец человек». Соня говорит, что Раскольников отошел от бога и за это бог его наказал. Сам факт убийства - открытое проявление бунта против христианской морали. В романе показан долгий и трудный путь героя от бунта к смирению. Осознания ложности своей теории в рамках сюжетного действия не происходит. Но автор убежден , что духовное возрождение Раскольникова возможно. |
