Пересказ романа Станюковича «Человек за бортом» - часть 7
Это было в Индийском океане, на пути к Зондским островам.
Утро в тот день стояло солнечное, блестящее, но прохладное - относительная близость Южного полюса давала себя знать. Дул свежий ровный ветер, и по небу носились белоснежные перистые облака, представляя собой изящные фантастические узоры. Плавно раскачиваясь, клипер наш летел полным ветром под марселями в один риф, под фоком и гротом, убегая от попутной волны.
подскабливал шлюпку, кто вязал мат.
Шутиков стоял на грот-русленях, прикрепленный пеньковым поясом, и учился бросать лот, недавно сменив другого матроса. Вблизи от него был и Прошка. Он чистил орудие и по временам останавливался, любуясь на Шутикова, как тот, набравши много кругов лот-линя (веревки, на которой прикреплен лот), ловко закидывает его назад, словно аркан, и затем, когда веревка вытянется, снова быстрыми ловкими движениями выбирает ее...
Вдруг со шканцев раздался отчаянный крик:
- Человек за бортом!
Не прошло нескольких секунд, как снова зловещий крик:
- Еще человек за бортом!
На мгновение все замерло на клипере. Многие в ужасе крестились.
круг, крикнув бросать спасательные буйки и с юта, и громовым взволнованным голосом скомандовал:
- Фок и грот на гитовы!
С первым окриком все офицеры выскочили наверх. Капитан и старший офицер, оба взволнованные, уж были на мостике.
- Он, кажется, схватился за буек! - проговорил капитан, отрываясь от бинокля. - Сигнальщик... не спускай их с глаз!..
- Есть... Вижу!
- Скорей... скорей ложитесь в дрейф да спускайте баркас! - нервно, отрывисто торопил капитан.
Но торопить было нечего. Понимая, что каждая секунда дорога, матросы рвались, как бешеные. Через восемь минут клипер уже лежал в дрейфе, и баркас с людьми под начальством мичмана Лесового тихо спускался с боканцев.
- С богом! - напутствовал капитан. - Ищите людей на ост-норд-ост... Да не заходите далеко! - прибавил он.
Упавших в море уже не было видно. В эти восемь минут клипер пробежал, по крайней мере, милю.
- Кто это упал? - спросил капитан старшего офицера.
- Шутиков. Сорвался, бросая лот... Лопнул пояс...
- Житин! Бросился за Шутиковым.
- Житин? Этот трус и рохля? - удивился капитан.
- Я сам не могу понять! - ответил Василий Иваныч.
один волнующийся океан.
Так прошло долгих полчаса.
- Баркас идет назад! - доложил сигнальщик.
И снова все взоры устремились на океан.
- Лесовой не вернулся бы так скоро!
- Дай бог! Дай бог!
Ныряя в волнах, приближался баркас. Издали он казался крошечной скорлупой. Казалось, вот-вот его сейчас захлестнет волной. Но он снова показывался на гребне и снова нырял.
- Молодцом правит Лесовой! Молодцом! - вырвалось у капитана, жадно глядевшего на шлюпку.
Баркас подходил все ближе и ближе.
- Оба в шлюпке! - весело крикнул сигнальщик.
Радостный вздох вырвался у всех. Многие матросы крестились. Клипер словно ожил. Снова пошли разговоры.
- Счастливо отделались! - проговорил капитан, и на его серьезном лице появилась радостная, хорошая улыбка.
- Удивительно... И матрос-то лодырь, а бросился за товарищем!.. Шутиков покровительствовал ему! - прибавил Василий Иванович в пояснение.
И все дивились Прошке. Прошка был героем минуты.
Через десять минут баркас подошел к борту и благополучно был поднят на боканцы.
Мокрые, вспотевшие и красные, тяжело дыша от усталости, выходили гребцы из баркаса и направлялись на бак. Вышли Шутиков и Прошка, отряхиваясь, словно утки, от воды, оба бледные, взволнованные и счастливые.
Все с уважением смотрели теперь на Прошку, стоявшего перед подошедшим капитаном.
- Молодец, Житин! - сказал капитан, невольно недоумевая при виде этого неуклюжего, невзрачного матроса, рисковавшего жизнью за товарища.
- Ну, ступай переоденься скорей да выпей за меня чарку водки... За твой подвиг представлю тебя к медали, и от меня получишь денежную награду.
Совсем ошалевший Прошка не догадался сказать: "Рады стараться!" и, растерянно улыбаясь, повернулся и пошел своей утиной походкой.
- Снимайтесь с дрейфа! - приказал капитан, поднимаясь на мостик.
Раздалась команда вахтенного лейтенанта. Голос его теперь звучал весело и спокойно. Скоро были поставлены убранные паруса, и минут через пять клипер снова несся прежним курсом, подымаясь с волны на волну, и прерванные работы опять возобновились.
- Ишь ведь ты какой, блоха тебя ешь! - остановил Лаврентьич Прошку, когда тот, переодетый и согревшийся чаркой рома, поднялся вслед за Шутиковым на палубу. - Портной, портной, а какой отчаянный! - продолжал Лаврентьич, ласково трепля Прошку по плечу.
- Прохор голосом кричит... Плывет с кругом и мне буек подал... То-то обрадовал, братцы! Так мы вместе и держались, доколь баркас не подошел.
- А ты думал как? Еще как, братцы-то, страшно! Не дай бог! - отвечал Шутиков, добродушно улыбаясь.
- И как это ты, братец, вздумал? - ласково спросил Прошку подошедший боцман.
Прошка глупо улыбался и, помолчав, ответил:
- Я вовсе и не думал, Матвей Нилыч... Вижу, он упал, Шутиков, значит... Я, значит, господи благослови, да за им!
- То-то и есть!.. Душа в ем... Ай да молодца, Прохор! Ишь ведь... Накось, покури трубочки-то на закуску! - сказал Лаврентьич, передавая Прошке, в знак особенного благоволения, свою короткую трубочку, и при этом прибавил забористое словечко в самом нежном тоне.
С этого дня Прошка перестал быть прежним загнанным Прошкой и обратился в Прохора. |