«Аргивяне»
Характерной для декабристской литературы является трагедия Кюхельбекера на сюжет из античной истории «Аргивяне» (1822- 1823; отрывки были напечатаны в 1824-1825 гг.; полностью - в наше время). Изображая борьбу республиканского Коринфа против тирана Тимофана, Кюхельбекер стремится показать неизбежность крушения самодержавной власти как власти, неотделимой от насилия и чуждой народу. Но свободу завоевывает не сам народ. Это долг и заслуга отдельных героев-тираноборцев. В «Аргивянах» эта роль поручена Тимолеону, брату Тимофана. Он обрисован как человек, преданный родине и свободе. Трагедия полна революционного пафоса и носит ярко выраженный агитационный характер в ущерб исторической верности. Это делает трагедию «Аргивяне» одним из типичных образцов декабристской литературы. Для дворянского этапа революционного движения характерна переоценка роли героической личности в общественной борьбе.
не чужда идея рока. Кюхельбекер сохраняет единство времени (но нарушает единство места). Речь героев, без различия их общественного положения и конкретной ситуации, выдержана в «высоком», славянизированном стиле. Однако в трагедии Кюхельбекера, особенно во второй ее редакции, заметно стремление выйти за нормы классицизма в сторону большего исторического и психологического правдоподобия. Одним из первых Кюхельбекер вводит в трагедию пятистопный ямб вместо александрийского стиха, отказываясь во многих случаях и от рифмы.
«Ижорский» (третья часть написана позднее). Автор попытался раскрыть внутренний мир и жизненную судьбу одного из детей века - разочарованного, страдающего, обуреваемого внутренними противоречиями героя. Создавая мистерию, Кюхельбекер вдохновлялся такими произведениями, как «Манфред» Байрона и «Фауст» Гете (с великим немецким поэтом Кюхельбекер лично познакомился во время своей послелицейской поездки за границу). Драматург заставляет небесные и адские силы бороться за душу героя; он заимствует образы из русской сказочной мифологии: Кикимора, Шишимора, Бука и т. д., что, по мнению Кюхельбекера, отвечало требованию народности литературы. Философской трагедии «Ижорский» не чужды политические мотивы. Однако художественно это слабая вещь, и ее фантастический элемент Белинский оценил отрицательно. |
