М. Горький в воспоминаниях Берберовой
М. Горький (1886-1936) - фигура в русской и советской литературе яркая и видная.
До недавнего времени говорили, что Горький писатель и общественный деятель, активный участник революционного движения, основоположник литературы соцреализма, литературный критик и публицист, Член Ц. И. К СССР (хотя в Ц. И. К. был два года) . Создал в своих произведениях образы свободолюбивых людей, своеобразие исторического процесса в России конца 19 века, запечатлел картину русской жизни.
Теперь М. А. Горького обвиняют в том, что он оправдывал Сталина и его методы управления страной, говорят, что был другом Ягоде(ОГПУ) . Среди критиков Горького выступают - И. Золотуский, А. Солженицын, Н. Богославский и другие.
Дискредитация Горького идет потому, что идет отрицание материализма, марксизма и коммунизма. Что касается Горького, то у него до сих пор нет биографии - изданное для школьников жизнеописание(123 страницы) , разумеется, нельзя принимать в расчет. Его письма напечатаны в извлечениях и далеко не все его фотографии пострадали от красного карандаша цензора, его взаимоотношения с современниками искажены.
Три тома "Летописи жизни и творчества" полны ошибок и неувязок: имена, данные в Указателе, отсутствуют в тексте, а имена из текста пропущены в Указателе. Отмечены "отъезды", но не отмечены "приезды" (и наоборот) . Его поездка в 1920 году в Москву из Петрограда вовсе не отмечена.
В "Летописи", между прочим, находим путаницу о дне и месте знакомства Горького с Лениным; они познакомились в гостях у И. П. Ладоженикова 7-ого 1907года (Том 1 стр. 658) ;они познакомились в Петербурге днем, 27 ноября 1905 года в типографии "Искры" (стр. 563-567) ;они познакомились вечером (того же дня) в квартире Горького на Знаменской улице и тут же приложена фотография дома, где это произошло.
Всё это приобретает гротескный оттенок, когда в Указателе произведений Горького в конце 4-го тома мы не находим известной статьи о Ленине(1924 год) , позже многократно переделанной. Начало художественной деятельности дается с 1922 года, а с 1917 до 1922 неожиданная пауза в творчестве писателя. Своё отношение к послереволюционной России Горький показал в "Несвоевременных мыслях". Этот цикл - своеобразная летопись революции, это дневник, в котором отражен момент России.
Вот что вспоминает Н. Н. Берберова, разделившая с М. А. Горьким несколько лет эмиграции.
В 1950 году переезжает в США, где с 1958 г. преподает в Иельском, а затем Принстонском университете.
Среди наиболее значительных работ последнего десятилетия книги "Железная женщина", "Рассказ о жизни М. И. Закревской-Бенкендорф-Будберг, о ней самой и её друзьях", "Люди и ложи; Русские масоны 20-го столетия".
"Курсив мой" вышла впервые в 1969г. в Лондоне и Нью-Йорке в переводе на английский язык; первое русское издание с поправками появилось в 1972г., второе дополненное издание выпущено в 1983г. американским русскоязычным издательством "Руссика".
Живя за границей Н. Берберова встречалась и общалась с многими видными представителями русского искусства и литературы 20-го века - Бердяевым, Горьким, Буниным.
"Курсив мой" легли воспоминания об этих людях, их характерах, мировоззрении. И эти воспоминания легли в основу написания этой курсовой работы.
1918 году- страшный год для России, кругом холод, голод, идет война. На верху в Петроградском совете сидел Г. И. Зиновьев, правая рука Ленина в бывшей столице после переезда правительства в Москву.
"Новая жизнь" прекратила свое существование.
Это было тяжелым ударом для Горького. Не задолго до того, как газета была закрыта, весной 1918 года ему в начале был задан вопрос: откуда он получил деньги для этого издания? Газета была начата им еще до Октябрьской революции, первого мая 1917 года. Видимо, у Зиновьева, приехавшего вместе с Лениным из Швейцарии в апреле, были подозрения не получил ли Горький субсидию из-за границы от человека, помогавшего самому Зиновьеву, Ленину и другим большевикам приехать в Россию.
Горький воспринял этот вопрос как пощечину и ответил, что деньги ему дал банкир Груббе. Горький писал, что Груббе дал ему 270000 рублей на газету и он сам Горький, добавил к ним свои личные деньги - гонорар, полученный им от издателя А. Ф. Маркса, который, как приложение к своему журналу "Нива", издал его полное собрание сочинений.
" была против выступления большевиков 25 октября 1917 года, считая, что для этого ещё не наступил момент. Когда прошла Октябрьская революция, Горький начал не без страха и возмущения смотреть на то, что делалось кругом.
"Петроградской правды" и фактически полностью был её хозяином. С московской "Правдой" у него был самый тесный контакт, и нападки на "Новую жизнь" были явно координированы.
" писала, что газета Горького "продалась империалистам, фабрикантам, помещиком, банкиром" и редакторы "были на содержании" у этих банкиров. Статья эта была напечатана анонимно, можно предположить, что Зиновьев написал её сам или она была заказана.
У Горького ещё с молодости была одна идея, которая родилась в начале века и позже, в последние годы его жизни приняла маниакальную силу.
Эта идея- популяризация культуры, энциклопедического издания достижений всех времен и народов во всех областях искусства и науки.
"мировому пролетариату "освободиться от целей мирового капитализма, а интеллигенции правильно понять всю мировую культуру от Гомера до наших дней.
На основании идеи, созревавшей в его уме более 15 лет, Горький решил в сентябре 1918 г. организовать издательство "Всемирная литература", подчиненная Наркомпросу, которое ставило бы себе целью осуществить первую часть его старого проекта: массовое издание старых переводов, произведений Америки и Европы главным образом 19-го века.
Наряду с целью образовать необразованного читателя была и другая цель, которая казалась Горькому столб же важной, если не важнее, дать ученым и писателям, включавшимся в его проект возможность получить продовольственные карточки высших категорий и не умереть с голоду. По плану Горького им должны были выдать за их труды не только селедку и муку, но и калоши.
В конце 1918 года издательство "Всемирная литература "открылось. Договорное письмо об организации издательства было подписано между Горьким, А. Н. Тихонова, З. И. Грежбиным и И. П. Ладожениковым.
" ВСЕМИРНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ".
Три первых тома вышло в июле 1918 года но уже в феврале ГОРЬКИЙ начал жаловаться, что издательство " запаздывает " потому что нет бумаги, ни типографской краски, ни подходящей типографии, а в июне он грозил все бросить, несмотря на то, что "все наличные литературные (то есть переводчики) были привлечены и несколько сот книг находилось в работе ".
" подлечиться и проехаться в Европу ". Дела "Всемирной литературы ", однако, в 1920 начали медленно поправляться.
В это время Зиновьев старался вредить Горькому где мог и как мог. Арестованным, за которых хлопотал Горький, не редко грозила худшая участь, чем если бы он за них не хлопотал. Продовольствие, топливо, одежда, которые Горький с трудом добывал для ученых, писателей и художников, перехватывались по распоряжению Зиновьева и распределялись неизвестно по каким учреждениям. Ища защиты у Ленина, Горький то и дело звонил к нему по телефону, писал письма и лично ездил в Москву.
Нельзя отрицать, что Ленин старался прийти ему на помощь, но до того, чтобы по-настоящему обуздать Зиновьева не доходил никогда, потому что, конечно, ценил Горького как писателя, а Зиновьева - как истинного большевика, который был ему нужнее. Зиновьев со своей стороны не унимался.
Незадолго до приезда Ходасевича Зиновьев устроил в густо и пестро населенной квартире Горького повальный обыск. В ту же пору дошел до Горького слух, что Зиновьев грозиться арестовать " некоторых людей, близких Горькому ". Кто здесь имелся в виду? Несомненно - Грежебин и Тихонов.
" Новой жизни " было ударом по личным отношениям Горького с Лениным, после их долгой дружбы они стояли на самой низкой точке. Только выстрел Каплан заставил повернуть назад и переоценить Ленина, и действительно, когда Ленин оправился от ранения, отношения если и не вернулись к прежнему уровню взаимного доверия, все же стали дружескими.
Обыск в 1920 году ошеломил многих, но больше всех был возмущен, взволнован, взбешен сам Горький. Он выехал в Москву, немедленно ;чтобы требовать прекращения травли, которой подвергал его Зиновьев.
"В Москве, как всегда, он остановился у Екатерины Павловны Пешковой, своей первой жены. У нее же на квартире состоялось совещание, на котором присутствовали Ленин, приехавший без всякой охраны, Дзержинский, рядом с которым сидел вооруженный чекист, Троцкий, за несколько минут до приезда которого целый отряд красногвардейцев оцепили весь дом. Выслушали доклад Горького и решили, что надо выслушать и Зиновьева. Его вызвали в Москву. На первом же заседании он разразился сердечным припадком, по мнению Горького симулированным. Кончилось дело тем, что Зиновьева пожурили и отпустили с миром. Нельзя было сомневаться, что теперь Зиновьев сумеет Алексею Максимовичу отомстить".
Теперь Ленин писал Горькому из Москвы: "Уезжайте! - и не с двусмысленным юмором, - а не то мы вас вышлем".
Горький стал собираться за границу, но в августе выехать не смог. В последние недели он потерял много крови, температура держалась выше 39 градусов, и он находился в особенно подавленном состоянии после ареста Гумилева и смерти Блока.
16 октября Горький в сопровождении З. И. Гржебиня, его жены и трех дочерей выехал из Петрограда в Гельсингфорс. 29 октября из Гельсингфорса через Стокгольм в Берлин. 2 декабря уехал в Швейцарию на лечение. 30 сентября 1922 года Н. Берберова и В. Ходасевич приехали в Берлин. Зимой жили в Саарове под Берлином, где жил и Горький с семьей. Она вспоминала, что знакомству с М. Горьким предшествовали две легенды, из которых каждая несла с собой образ человека, но не писателя. "Человеком он был для меня, человеком и остался. Его жизнь была и есть для меня жизнь и смерть человека, с которым под одной крышей я прожила три года, которого видела здоровым, больным, веселым, злым, в его слабости и силе", -вспоминала Н. Берберова.
Как человек он вошел в круг мыслей Н. Берберовой сквозь две легенды. Первую она услышала в детстве: МХТ привез в Петербург" На дне". И на фотографии она увидела парня в косоворотке: был босяком, стал писателем. С Л. Н. Толстым на скамейке снимался. В тюрьме сидел. Пешков всю Россию прошел и теперь книги пишет.
Вторая легенда пришла через Ходасевича. Фоном ее была огромная квартира Горького на Кронверкском проспекте в Петербурге. Столько народа приходило туда ночевать, что в скором времени сломали стену и из двух квартир сделали одну.
Не разрыв интеллигенции с народом, но разрыв между 2-мя частями интеллигенции оказался для русской культуры роковым.
В первый вечер у Горького, я поняла, что этот человек принадлежит к другой части интеллигенции, чем те люди, которых я знала до сих пор. У него была снисходительная улыбка, лицо, которое умело становиться злым, у него была привычка смотреть поверх собеседника, когда бывал ему задан вопрос, барабанить пальцами по столу или, не слушая, напевать что-то.
Все это было в нем, но кроме этого было ещё и другое: природное очарование умного, непохожего на других людей, человека проживающего большую, трудную и замечательную жизнь.
и о безобразиях в Доме Ученых. Вспоминал Зиновьева и свои давние обиды на него.
При переходе разговора на литературу, он говорил много. Читая ему стихи, он слушал внимательно, что бы ему не читали, -и запоминал на всю жизнь, таково было свойство его памяти. Стихи он любил до слез. Трудно поверить, что этот человек мог плакать настоящими слезами от стихов Пушкина, Блока но и Огурцова и Бабкина.
Осенью 1922 года был основан журнал "Беседа "Горький привлек к журналу европейских писателей, которых считал особенно ценными: Р. Ролана, Уэллса и других. "Беседу" в России не разрешали типографировать, и ее приходилось ввозить легально.
"Ты мог бы о "Беседе" написать Ильичу" - говорил ему Максим, но Ленину писать бессмысленно, у него был очередной удар, он парализован и потерял дар речи.
Часто к нему из Москвы приезжала Мария Федоровна(вторая жена) , с ней приезжал Крючков П. П., доверенное лицо Горького, позже Сталин доказал, что он был "врагом народа", и расстрелял его после того, как Крючков во всем покаялся.
За столом у Горького собиралось много народа. Заходили споры, но спорить с Горьким было трудно.
Убедить его в чем-либо было трудно, или вообще нельзя, уже потому, что он имел удивительную способность: не слушать того, что ему не нравилось.
Кто только не бывал в те годы у него - приезжие из СССР. Всех не перечислишь. Список между 1922 и 1928 г. мог начаться с народных комиссаров и послов, пройти через моряков Советского флота, старых и новых писателей и закончится сестрой М. И. Цветаевой.
Горький был доверчив. Он доверял и любил доверять. Его обманывали многие: от повара-итальянца, писавшего неверные счета, до Ленина, все обещающего ему льготы для писателей, ученых и врачей.
Для того, чтобы доставить Ленину удовольствие, он написал "Мать", но Ленин ему никакого удовольствия не доставил.
"Дело Артамоновых". Это не давало замечать, что он остался один.
не был мнителен, и лечиться не любил. Он выздоравливал скорее, чем все думали. С обвязанным горлом, с сильной проседью в чуть поредевшем ежике, опять он налаживал свою работу. Он много курил, иногда любил выпить, но заставить его принять порошок или выдержать в дупле зуба кокаин было невозможно.
Он любил рассказывать на прогулках про Чехова, про Андреева, про то, что уходило в прошлое. Упомянуть при нем о "Песни о буревестнике" было бы совершенно бестактно. Даже его рассказ "о безответной любви", написанный под Берлином, отходил в прошлое, вероятно, виной тому были "Артамоновы", которых он дописывал в это время с таким увлечением.
Часто глядя на Горького Н. Берберова старалась понять, что именно держит его в Европе, чего он не может принять в России? Он ворчал, получая какие-то письма, иногда стучал по столу сжимая челюсти, говорил: "О мерзавцы, мерзавцы! "или "О, дурачье проклятое! "
Но слишком многое было ему чуждо в Европе, слишком велика была потребность в целостном мировоззрении, которое еще двадцать пять лет назад он получил от социал-демократов и без которого он не мог представить себе существования.
Его тянуло на родину. Страх именно там потерять читателя все рос в нем, он с тревогой слушал речи о том, что там теперь начинают писать "под Пильняка", "под Маяковского". Он боялся, что он окажется никому не нужен.
В Германии, в Чехии, в Италии между 1921 и 1925 годами, он не поучал, он писал максимумом свободы, равновесия и вдохновения, с минимумом оглядки на то какую пользу будущему коммунизма принесет его писания. Он написал семь или восемь рассказов как бы для самого себя, это были рассказы-сны, рассказы-видения, рассказы-безумства. "Артамоновы" оказались схождением с этой плоскости вниз, к последнему периоду, который читать сейчас очень трудно.
Из советских критиков, кажется, ни один не понял и не оценил этого периода, но сам Горький чувствовал что "стал писать иначе" Почему эти годы оказались для него такими? Легкий ответ: потому что он жил на Западе и был свободен от российских политических впечатлений, потому что ему не диктовали и он был сам по себе. Но не только в этом дело: быт послереволюционных лет, отдых в комфорте и покое, была личная жизнь, которая не мучила, а останавливалась на счастливой точке, был "момент его судьбы без денежных забот", проблем. Был момент судьбы, когда писатель остался наедине с собой, с пером в руке и настежь открытым сознанием. Сентиментальное отношение к Дзержинскому было ему присуще давно, а смерть Ленина, которая вызвала в нем обильные слезы, примирила его с ним. Он стал писать свои воспоминания о Ленине в первый же день. На следующий день после смерти Ленина(22 января 1924г.) была послана телеграмма в Москву. Горький просил Е. П. Пешкову возложить на гроб венок с надписью: "Прощай друг! ". Воспоминания он писал, обливаясь слезами.
23 января к Горькому как бы случайно приходит заведующий "Международной книгой "Крючков. Горькому доказали, как 2 x 2, что буревестник революции обязан высказаться о великом вожде революции, то есть ради такого случая он должен нарушить зарок и разрешить печатание воспоминаний в Россию. Крючков увез с собой рукопись, которую в СССР подвергли жесточайшим цензурным урезкам и изменениям.
Но эти урезки были ничто по сравнению с последующими изменениями, сделанными самим Горьким под давлением вдовы Ленина, Крупской. Всего имеется около 6-7 версий этой статьи, которая называлась и "Воспоминания о Ленине", и "Памяти Ленина", и "В. И. Ленин". Изменения рознятся иногда 2-3 словами, иногда целыми абзацами. Последние изменения сделаны Горьким в 1930 году.
Горький вернулся в Россию через три года. Там к его ногам были положены не только главные улицы больших городов, не только театры, заводы, колхозы, но и целый город.
Он потерял там сына, может искусно убранного Ягодой, есть подозрение, что Крючков убил Максима, по поручению Ягоды. Из признания Крючкова: "Я спросил, что мне нужно делать. На это он мне ответил: "Устранить Максима". Ягода сказал, что ему надо давать как можно больше алкоголя, а потом следовало простудить его. Крючков по его словам это и сделал. Когда выяснилось, что у Максима воспаление легких, профессора Сперанского не послушали, а послушали доктора Левина и Виноградова(не привлечены к суду) , которые дали Максиму шампанского, затем слабительного, чем ускорили его смерть.
Все имеет свое время и тайны умирают.
В 1927-1928 годах начало выходить "второе" собрание сочинений Горького в Госиздате под редакцией Луначарского т Груздева(в 22-х томах) , а затем и "третье"(1928-1930 г.)
С 1927 года началась печататься "Жизнь Клима Самгина", а "Дело Артамоновых" и многие другие вещи вышли за это время отдельными многотиражными изданиями.
Одновременно с "Колхозником" Горький редактировал: "Наши достижения:, "СССР на стройке", "Литературную учебу", "За рубежом" и ещё более мелкие журналы.
Из России Горький не выезжал после 1933 года, а зимние месяцы проводил в Крыму.
Но важнее всего этого: что делалось в нем, когда он начал осознавать "главное" - уничтожение русской литературы? гибель того, что всю жизнь любил и уважал? В нем всегда была двусмысленность. Спасла ли она его от чего-нибудь? Если в вопросе о смерти Горького могут быть сомнения, был ли он вообще отравлен или нет, в вопросе о смерти Максима не может быть и речи сомнений в том, что он умер насильственной смертью.
Дружеские отношения Горького со Сталиным прекратились в 1935 году, после убийства Кирова(1 декабря 1934 г.) Особенно Горький был удручен гонениями и травлей старых товарищей-большевиков, соратников Ленина. Быть может, под влиянием Горького Сталин чуть-чуть начал смягчать своё отношение к оппозиционерам. Бухарин был возвращен к работе как редактор "Известий", Каменев назначен главным редактором издательство "Академия"
"Социалистического вестника" в 1954 году. Б. Герланд была заключенной ГУЛАГа на Воркуте и работала в казарме лагеря вместе с профессором Плетневым, также сосланным. Он был приговорен к расстрелу за убийство Горького, позже замененного 25 годами тюрьмы. Она записала его рассказ: "Мы лечили Горького от болезни сердца, но он страдал не столько физически, сколько морально: он не переставал терзать себя самоупреками. Ему в СССР уже не было чем дышать, он страстно стремился назад в Италию. Но недоверчивый деспот в Кремле больше всего боялся открытого выступления знаменитого писателя против его режима. И, как всегда, он в нужный момент придумал действенное средство. Им оказалось бонбоньерка, да, светло-розовая бонбоньерка, убранная яркой шелковой лентой. Она стояла на ночном столике у кровати Горького, который любил угощать своих посетителей. На этот раз он щедро одарил конфетами двух санитаров, которые при нем работали, и сам съел несколько конфет. Через час у всех троих начались мучительные желудочные боли, а ещё через час наступила смерть. Было немедленно произведено вскрытие. Результат? Он соответствовал нашим худшим опасениям. Все трое умерли от яда".
Врачей, - пишет Герлад со слов Плетнева, -бросили в тюрьму по обвинению в отравлении Горького по поручению фашистов и капиталистических монополий" Но почему из 8 врачей лечивших Горького и подписавших заключение о его смерти, судили, пытали и приговорили только 2-х? Это остается необъяснимым.
Н. Н. Берберова подвела итог о этом человеке. Тревога о социальном неравенстве - она всегда была и есть в нем. Его игра ума была неинтересна, его философия - неоригинальна. Только "безумный восторг деланья" на фоне российской плоскости и бытовой консервативности, нашел во мне отклик. Между тем, как ни странно, если не в литературе, то в жизни он понимал легкость отдыха, отдыхал на легкости, завидовал легкости.
Литература
Н. Берберова Курсив мой/Вопросы литературы. 1988. N 9-11
Н. Берберова Железная женщина/Дружба народов. 1989. N 8-12 |
